Индивидуальная душа, или сознательное существо в мире форм, может отождествить себя с переживающим Пурушей или с этой активной Пракрити. Он попадает, благодаря этому отождествлению, в то подчинение и механическую работу, которые являются характерными для нее. Или даже, благодаря полному погружению в Пракрити, эта душа становится бессознательной или подсознательной, спящей в своих формах, как в земле или в металле, или почти спящей, как в растительной жизни. Там, в том несознании, она подчиняется господству Тамаса - принципа, могущества, качественной формы неясности и инерции; Саттва и Раджас присутствуют там, но они скрыты толстым покровом Тамаса. Переходя к своему собственному характерному роду сознания, но еще по-настоящему не сознательная, поскольку господство Тамаса еще слишком велико, воплощенное существо все больше начинает подчиняться Раджасу - принципу, могуществу, качественной форме действия и страсти, побуждаемых желанием и инстинктом. Так формируется и развивается животная природа: с ограниченным сознанием, с зачаточным интеллектом, с раджасично-тамасичными витальными привычками и импульсами. Идя далее от великого Несознания к духовному состоянию, воплощенное существо выделяет Саттву, принцип света, и получает относительную свобооду и мастерство и знание, и вместе с этим - ограниченное и обусловленное чувство внутреннего удовлетворения и счастья. Человек, ментальное существо в физическом теле, должен иметь, но не имеет такой природы, кроме немногих среди множества одушевленных тел. Обычно в нем слишком много темной земной инерции и тревожной, невежественной животной силы, чтобы быть душой света, равно как и разумом гармоничной воли и знания. В человеке имеет место несовершенное и все еще затрудненное и и прегражденное восхождение к истинному характеру Пуруши, свободного мастера, знающего и наслаждающегося. Ведь принципы земного и человеческого опыта относительны, ни один не дает своего единственного и абсолютного плода, все перемешаны друг с другом, и чистого действия ни одного из них нет нигде. Именно их смешанное и непостоянное взаимодействие определяет опыт эгоистического человеческого сознания, качающегося на неуравновешенных весах природы.

Сведение сознания к пределам эго является признаком погружения воплощенной души в Пракрити. Яркое клеймо ограниченного сознания можно видеть в постоянной неровности разума и сердца и в смешанном конфликте и дисгармонии их разнообразных реакций на касания опыта. Человеческие реакции бесконечно колеблются между дуальностями, созданными подчинением души Природе, и ее часто интнсивной, но трудной борьбой за мастерство и наслаждение, борьбой большей частью неэффективной. Душа вращается в бесконечном круге привлекательных и болезненных противоположностей Природы, успеха и неудачи, злой и доброй судьбы, добра и зла, греха и добродетели, радости и печали, боли и удовольствия. И только когда, пробуждаясь от своего погружения в Пракрити, она достигает единения с Одним и единения со всеми существованиями, может она стать свободной от этих вещей и найти правильное отношение к этой исполнительной мировой Природе. Тогда она становится безразличной к ее низшим качествам, равной в разуме к ее дуальностям, способной к мастерству и свободе; она пребывает над ней, как знающий на высоком троне, и свидетель, исполненный спокойного, интенсивного, ничем не омраченного восторга собственного вечного существования. Воплощенный дух продолжает выражать свои возможности в действии, но он больше не вовлечен в неведение, больше не связан его работами; его действия больше не имеют последствий внутри него, но только последствия снаружи, в Пракрити. Все полностью движение природы становится для него вздыманием и опадением волн на поверхности, которые не имеют значения для его необъятного мира, его обширного восторга, его огромной универсальной ровности или его безграничного Бого-существования.*

*Не обязательно для Кармайоги принимать безоговорочно всю философию Гиты. Мы можем рассматривать ее, если хотим, как изложение психологического опыта, полезное как практический базис Йоги; здесь оно полностью обоснованно, и полностью соответствует высокому и широкому опыту. По этой причине я счел уместным описать его здесь, насколько это возможно, языком современной мысли, избегая всего, что относится скорее к метафизике, чем к психологии.

**

Таковы условия наших усилий, и они указывают на идеал, который может быть выражен в данных или эквивалентных им формулах.

Жить в Боге, а не в эго, двигаться, широко обоснованно, не в маленьком эгоистическом сознании, но в сознании Всеобщей Души и Трансцендентного.

Быть совершенно ровным во всех событиях и ко всем существам, и видеть и чувствовать их, как одно с собой, и одно с Божественным; чувствовать все в себе и все в Боге, чувствовать Бога во всем и себя во всем.

Действовать в Боге, а не в эго. И здесь, во-первых, не выбирать действие, ссылаясь на персональные нужды и стандарты, но в послушании велениям живой высочайшей Истины свыше. Затем, как только мы достаточно обосновались в духовном сознании, не действовать никогда больше нашей отдельной волей или движением, но более и более позволять действию происходить и развиваться под воздействием и водительством божественной Воли, которая превосходит нас. И последний, высший результат - возвыситься до тождества в знании, силе, сознании, действии, радости существования с Божественной Шакти; чувствовать динамическое движение, не подавляемое смертным желанием и витальным инстинктом и импульсом и иллюзорной ментальной свободной волей, но озаренно понятое и развернутое в бесконечном само-восторге и в бесконечном само-знании. Ведь это - действие, которое приходит благодаря сознательному подчинению и слиянию природного человека с божественным "Я" и вечным Духом; именно Дух всегда превосходит и руководит этой мировой Природой.

**

Но какими практическими шагами само-дисцмплины можем мы прийти к этому совершенству?

Исключение всей эгоистической активности и ее основания, эгоистического сознания, несомненно, является ключом к желанному совершенству. И, поскольку на пути работ действие является тем узлом, который мы должны развязать в первую очередь, мы должны стараться развязать его в центре, где он завязан, в желании и в эго; ведь иначе мы развяжем только случайные нити, а не центр нашей зависимости. Таковы два узла нашего подчинения этой невежественной и разделенной Природе - желание и эго-чувство. Из этой пары желание изначально живет в эмоциях и ощущениях и инстинктах, и оттуда воздействует на мысль и волеизъявление; эго-чувство, на самом деле, тоже живет в этих движениях, но оно пускает свои глубокие корни также в мыслящий разум и его волю, и именно там оно становится полностью само-сознающим. Таковы эти близнецы, мрачные могущества мучительного всемирного Неведения, которых мы должны осветить и изгнать.

В области действия желание имеет много форм, но наиболее могущественная из них - страстная жажда, или стремление витального "я" к плодам наших работ. Плодом, которого мы домогаемся, может быть награда внутреннего удовольствия; это может быть свершение некой предпочтительной идеи, или некой взлелеянной воли, или удовлетворение эгоистических эмоций, или же гордость успеха наших высочайших надежд и амбиций. Или это может быть внешняя награда, вознаграждение полностью материальное, - блаженство, положение, хорошая судьба, или любое другое исполнение витального или физического желания. Но все они одинаково являются соблазнами, посредством которых эгоизм владеет нами. Всегда эти удовлетворения вводят нас в заблуждение чувством мастерства и идеей свободы, тогда как в реальности нас запрягает и направляет, или седлает и погоняет хлыстом некая грубая или тонкая, благородная или низкая фигура слепого Желания, что правит миром. Поэтому первое правило действия, установленное Гитой - делать работу, которая должна быть сделана, без какого-либо желания плодов, niskama karma.

Простое правило по видимости, но все же, как трудно следовать ему с чем-то похожим на абсолютную искренность и освобождающую целостность! В бо'льшей части наших действий мы используем этот принцип очень мало, если вообще используем, и даже тогда - большей частью как некий противовес нормальному принципу желания, и чтобы смягчить крайнее действие тиранического импульса. В лучшем случае, мы удовлетворены, если приходим к умеренному и дисциплинированному эгоизму, не очень шокирующему наше моральное чувство, не слишком жестко агрессивного по отношению к другим. И нашей частичной само-дисциплине мы даем различные имена и формы; мы приучаем себя путем практики к чувству долга, к твердой верности принципу, стоической силе духа или религиозному смирению, спокойному или экстатическому повиновению воле Бога. Но не эти вещи имеет в виду Гита, хотя и полезны они на своем месте; она устремляется к чему-то абсолютному, несмягченному, не идущему на компромиссы, к повороту, отношению, которое изменит все состояние души. Не контроль разума над витальным импульсом является его правилом, но сильная недвижимость бессмертного духа.

Тестом, который она устанавливает, является абсолютная ровность разума и сердца ко всем результатам, ко всем реакциям, ко всем событиям. Если добрая судьба и злая судьба, если уважение и оскорбление, если слава и позор, если победа и поражение, если приятное событие и печальное событие оставляют нас не только непоколебимыми, но и незатронутыми, свободными в эмоциях, свободными в нервных реакциях, свободными в ментальном мнении, не отвечающими ни малейшим волнением или вибрацией ни в какой частице природы - тогда мы обладаем абсолютной свободой, на которую нам указывает Гита, но не иначе. Мельчайшая реакция является указанием, что дисциплина несовершенна, и что какая-то часть нас принимает неведение и порабощение и его законы, и все еще цепляется за старую природу. Наше само-завоевание только частично завершено; оно все еще несовершенно или нереально на некой протяженности, или в некой части, или на малейшем клочке земли нашей природы. И из-за этого крошечного камешка несовершенства может рухнуть все достижение Йоги!