Мой вчерашний наряд был достаточно красноречив, чтобы разозлить праведника, и может тогда он о чём-нибудь проговориться с досады. Стоило попытать удачу, пока Предки сегодня улыбались мне.

Пройдя вглубь церкви, я тихонько опустилась на один из стульев. И только сейчас заметила, что из металлической чаши с кровью исходил вибрирующий протяжный звук, заполнявший всё помещение, слишком тихий, чтобы наскучить, но пронизывающий буквально насквозь.

Откуда-то слева прошаркал человек. Он шёл с низко опущенной головой, выглядел как обычный прихожанин. У него за спиной я заметила деревянную кабинку с тяжёлой плотной тканью, закрывающей вход. Наверное, там исповедовались в грехах самому праведнику. Не ведала, что именно считалось в Империи грехом, да и в Светлом крае такого понятия даже не существовало, но я неспешно подошла к кабинке и залезла внутрь, сев на дощечку, прибитую к стене и служившую тут табуретом.

– Око Господне да узрит, - послышался благоговейный голос праведника, из-за наполовину сетчатой перегородки можно было разглядеть лишь слабые очертания фигуры Шина. Он сидел буквально напротив, но глядел строго перед собой, лицо укрывала густая тень от капюшона.
– Покайся в своих грехах, смертный, дабы очистить душу и уменьшить груз на твоих плечах.

– А что если на моей душе не лежит греха, который бы пришлось замаливать?

Мигом распознав голос, Шин повернулся и посмотрел сквозь сетку. Мой бело-чёрный мундир ярко выделялся в полумраке кабинки. Жаль, что не могла видеть выражения лица праведника в эту минуту, но он медлил с ответом. Тогда я произнесла:

– Почему бы не поговорить о грехах самого Императора? Кому он исповедуется?

– Святому Посреднику, - сдержанно и суховато откликнулся Шин.

– Чудовищно, что растлитель детей занимает трон.

– Он рассказал тебе...
– пробормотал принц, словно не веря ушам.

– И не только об этом. Если честно, я пришёл, чтобы попросить вас перестать домогаться Ари. Он к вам равнодушен, так зачем постоянно теребить старые раны, непрестанно причиняя боль? Оставьте всё как есть.

Я говорила нарочито требовательно, жёстко и буквально ощущала, как праведника за перегородкой трясло. Но он продолжал держаться из-за прихожан, не желая выставить себя перед ними в худшем свете. Отчасти было весело так его злить.

– Ты играешь с огнём, - заявил Шин с ноткой угрозы.
– Забыл с кем имеешь дело? Я кровопускатель, а ты всего лишь человек. Не тебе ставить мне условия и выдвигать требования.

– Какие дерзкие речи. Если бы действительно могли, вы бы давно уже что-нибудь сделали. Так или иначе повторять не буду. Держитесь подальше от Ари.

Собравшись выскочить из кабинки, я ощутила мёртвую хватку, сжавшуюся на моём запястье. Под сетчатой перегородкой располагалась раздвижная панель, и сейчас там зияла дыра, достаточная, чтобы просунуть руку.

– Просто дикость спать с островитянами, - начал он беспощадно, - но Императору это кажется не такой уж и плохой идеей, до тех пор, пока вы способны выносить и наших детей. Вскоре это превратится в ваше единственное предназначение.

Сказав это, Шин отпустил. Теперь он ощущал удовлетворение, думая, будто кольнул меня ещё больнее, чем я его, не осознавая, кто здесь победил. Впрочем, в будущем праведник непременно пожалеет о своём длинном языке.

А я уже спешно покидала церковь, на ходу обдумывая услышанное. Вскоре? Да не так уж и скоро. Если бы хотели, имперцы давно бы просто обратили островитянок в рабынь. Но им нужно было послушание и желательно добровольный выбор жительниц порабощённой страны. Условно добровольный, разумеется. Главное, чтобы островитянки в это верили. В изменчивом мире нельзя выжить исключительно одними только войнами. Императору не отказать в уме. Его план выглядел долгосрочным и от того ещё более хитроумным. Разве можно было упустить шанс возвысить мужчину как творенье божье, когда на свете вдруг объявился кто-то намного более низменный и худший, богомерзкий недомуж? Однако имперцы все ещё брезговали к ним прикасаться. Надолго ли? Пара поколений минет точно. Но если рынок наводнят рабы, добытые в Светлом крае, это явно ускорит процесс. Конечно, ещё оставался открытым вопрос относительно так называемого Источника Жизни, о котором мне до сих пор ничего не было известно.

Но теперь я больше не сомневалась в том, что среди островитянок не было воительниц. В противном случае разве они бы так просто склонили головы перед Империей, полностью отдавшись во власть чужой воле?

Я впала в такую глубокую задумчивость, что не заметила, как добралась до армейского района и до своей комнаты в казармах. Дверь оказалась не заперта, но я не обратила внимания. Однако внутри ожидала вовсе не Адигора, а наместник собственной персоной.

Он вскочил на ноги, только меня завидев, и улыбнулся.

– Где ты так долго ходил, Вас? Я ожидаю уже битый час, - красный рыцарь качнул головой, обрывая мою попытку дать объяснение.
– Впрочем, неважно. Подойди.

Я так и сделала. Теперь приходилось задирать голову, чтобы смотреть принцу в лицо, хотя раньше я редко этим утруждалась. Он наклонился, шепнув мне на ухо:

– Ты станешь моим супругом?

– Кем?

Выпрямившись, Ари Зель объяснил:

– Супруги - это двое мужчин, заключившие союз по любви и согласию, впредь обязующий их разделить привилегии и ответственность. В Империи его заключают довольно редко и обычно только члены императорской семьи. И ты станешь её частью, Вас.

Я внимательно вгляделась в наместника. Он всерьёз собирался поделиться со мной всеми привилегиями и навесить бремя обязанностей. Так вот о каком даре тогда шла речь в беседе между двумя принцами?

– Это очень серьёзное предложение, - заметила я, опускаясь на кровать и лихорадочно соображая, какая мне польза от согласия и возможный ущерб от отказа.

– Так и есть, - Ари Зель сел рядом.
– Но я не хочу никогда расставаться с тобой. Когда ты просто уехал без моего на то дозволения, я не был уверен, что снова с тобой увижусь. А сегодня утром, наблюдая твой крепкий сон в моей постели, понял, что вот так и должна выглядеть моя жизнь.