– А она не боится, что в следующий раз глаз просто не откроется?
– съязвила подруга.

Я улыбнулся.

От толпы отделилась фигура в громадной шляпе в виде лошадиной головы и тряпичным хвостом, привязанным сзади к поясу. Она стала танцевать, весьма похоже изображая лошадь. Это вызвало одобрительный смех в толпе и аплодисменты, которыми одарили танцовщицу в конце выступления. Затем вперёд выступила другая женщина, звенящая увесистыми металлическими шпорами в виде семиконечных звёзд. Сзади неё выкатили тележку, доверху заполненную свежей тщательно вымытой морковкой.

– Победительница заезда получит это замечательно лакомство, а её наездница нашивку на жилетку, - она продемонстрировала нашивку всем присутствующим.

Обычный кусок оранжевой ткани с вышивкой в виде лошади, вставшей на дыбы, и надписью «1501 лето». Здешние отсчитывали календарь по лету, а в Быстроречье это делали по зиме.

– Да победит сильнейшая!
– подытожила организаторша, отходя в сторону, а следом укатилась и тележка, подталкиваемая её помощницей.

Ритмичный звук обтянутых кожей деревянных барабанов возвестил о начале заезда. Барабанщица старательно лупила по инструментам, пока последняя лошадка не оставила своё место на старте. После этого толпа двинулась в другую сторону, а мы следом.

– Куда все пошли?
– недоумевала Новжа.

– Куда-куда? На финиш, - откликнулась прохожая из толпы.

Финиш располагался в паре десятков метров от старта на противоположной стороне, в то время как сама дорога отсюда вовсе не виднелась, укрытая высокой иссушенной на солнце травой. Мы поспели как раз вовремя, чтобы увидеть, какая наездница пришла первой. Она спрыгнула, радостно махая кулаками. Это была Димбо. Новжа выглядела раздосадованной.

Хотя особенного удовольствия от заезда мы не получили, слишком уж быстро всё закончилось, наблюдать за здешними обычаями оказалось довольно занятно. После торжественного вручения нашивки и морковки, все заковыляли в паб. Деревянный, построенный не слишком ладно, он носил название «Червивое яблоко» (когда я поинтересовался у владелицы почему именно червивое, она ответила, что в самом медовом яблоке больше всего вредителей). Сладковатый, не слишком навязчивы запах лошадиного навоза, что всё это время преследовал нас, не исчез и здесь. Возможно сами селянки приносили его на своих сапогах.

В пабе подавали яблочный сидр, который бочками заказывали в Быстроречье. Все здесь его любили и пили, с удовольствием причмокивая. Мы заняли один из столиков, на котором сразу же объявилась пара больших деревянных кружек, наполненных этим крепким напитком и кусок козьего сыра на плоской железной тарелке.

– Прямо как дома, - протянула Новжа, отодвигая от себя алкоголь.

– Эй!
– окликнул я барменшу.
– Мы хотели бы попробовать что-нибудь местного.

Женщина посмотрела на нас, внимательно прищурившись, но вскоре забрала и кружки, и сыр, а их место заняли вяленая конина и ячменное пиво. Новжа принюхалась к незнакомому напитку и сделала небольшой глоток, сразу же скривившись:

– Горькое.

– Разве такую сладкую прелесть как ты не стоит иногда разбавлять чем-то горьким?
– заметила Димбо, похрустывая морковкой, и поставила табурет рядом с Новжей.

– Это не для лошади?
– удивилась Новжа.

– Эту кобылку, - Димбо похлопала по своей ляжке, - тоже надо кормить и объезжать время от времени. Если ты понимаешь, о чём я?

Чтобы хоть как-то сдержать вырывавшийся наружу приступ хохота, я сделал большой глоток пива.

Солнце успело закатиться за горизонт. В пабе по углам и на столиках зажгли свечи. Начались танцы под барабанный бой и полупьяное пение посетительниц. Женщины веселились, беззастенчиво флиртуя друг с другом. Это вам не Быстроречье. Многое здесь выглядело гораздо проще. Некоторые курили и дым клубился под самым потолком. Смех и пустая болтовня смешались с музыкой. Под действием алкоголя я расслабился, но в отличие о Новжи не был так популярен, чтобы кто-то мог воспользоваться моим состоянием и увлечь на танцплощадку.

– Ты точь-в-точь как Золотка, только человек, - болтала Димбо, глядя затуманенным взором на Новжу и придвигаясь к ней всё ближе.
– Хочу тебя поцеловать.

Она наклонилась к её губам, напоровшись на увесистую пощёчину. Новжа вскочила вне себя.

– Я иду спать, - сообщила она мне сдержанно.

– Разве ты не искала приключений?
– недоумевала Димбо.

Новжа хмыкнула, и, развернувшись, широкими решительными шагами покинула паб.

– Всё-таки её коса така-а-а-ая длинная, - мечтательно протянула Димбо, разваливаясь на столе и держась за покрасневшую щёку.

– Новжа предпочитает серьёзные отношения случайным связям, - заметил я веско.

– А что насчёт тебя?
– с надеждой взглянула на меня Димбо.
– Я уже достаточна пьяна, чтобы обойтись и тобой.

Это прозвучало практически обидно. Поднявшись и захватив остатки вяленой конины, я удалился следом за подругой.

На улице перед пабом во всю горланили песни. Разыскивая конюшню, где мы должны были ночевать, я вконец заблудился и в итоге устроился в ближайшем стоге сена. Забывшись сном, грезил о себе и Новже переродившихся в лошадей и соревнующихся на скачках друг против друга.

Глава 4. Запятнанный мир

Тычок чем-то острым в бок стал моим утренним соловьём. Я дёрнулся, выпав из сена прямо на пыльную дорогу. Яркий солнечный свет полоснул по едва разлипшимся векам. Сквозь него я разглядел две фигуры в шляпах, возвышающиеся надо мной. Одна из них держала блестящие вилы.

– Готова поклясться, Добна, это уже шестнадцатая по счёту не добредшая до постели и заснувшая в твоём сене, - женщина вытащила из кармана заострённый кусочек металла и стала что-то нацарапывать на ближайшем заборе.