БУХГАЛТЕР. Ефим Степанович… что вы придрались… я ничего не знаю…

ЦАЦКИН. Я все слышал… Будет плохо, реб Йосл.

БУХГАЛТЕР. Я вас не понимаю, они дерутся между собой, а я должен отвечать…

ЦАЦКИН. Слушайте же, если вы не хотите обозревать природу с высоты Винницкой тюрьмы, то отвечайте. (Вкрадчиво.) Если вы хотите сухим выйти из воды, то слушайтесь Ефима Степановича.

БУХГАЛТЕР. Что вы хотите от несчастного старика?

ЦАЦКИН. Я хочу, чтобы вы были счастливы.

БУХГАЛТЕР. Друг на друга кляузничают, засыпают розыск заявлениями и вмешивают меня…

ЦАЦКИН (смущенно). Кто подал заявление в розыск?..

БУХГАЛТЕР. Успокойтесь, не подано пока еще.

ЦАЦКИН. Значит, Лейб собирается меня запереть?

БУХГАЛТЕР. Что же вы меня спрашиваете, ведь вы слышали?..

ЦАЦКИН. Когда я слышал?

БУХГАЛТЕР. Только что.

ЦАЦКИН (догадавшись). Ага. А, я слышал, но не совсем. Он собирается что-то сделать?

БУХГАЛТЕР. Ну, что еще сделать. Подать заявление в розыск, указав на ваше дело.

ЦАЦКИН. Это я слышал. Но когда собирается что-то сделать?

БУХГАЛТЕР. Слышал и не слышал, его не разберешь. Бросьте, Ефим Степанович, этот спор. Помиритесь. Он завтра утром на вас донесет, а вы послезавтра на него… Чем это кончится?

ЦАЦКИН (вкрадчиво). Вы правы, реб Йосл, и я собираюсь вас просить, чтобы вы меня помирили с реб Лейбом.

БУХГАЛТЕР. А если не удастся?

ЦАЦКИН. Если не удастся, то хотя бы день-два оттянуть.

БУХГАЛТЕР. Вот это я люблю. Завтра я ни за что не пущу его в розыск кляузничать на зятя и добьюсь во что бы то ни стало мира между вами.

ЦАЦКИН (обрадованный). Спасибо, реб Йосл. (Внезапно.) Да… он хотел донести… о бандеролях?..

БУХГАЛТЕР. Э… о чем бы то ни было… миритесь.

ЦАЦКИН. Миримся, миримся, решено… Но все-таки оставьте мне…

БУХГАЛТЕР. Ну, понятно, об этих проклятых бандеролях. (Уходя.) Я сейчас же вас помирю…

ЦАЦКИН. Где отец, Адель?

АДЕЛЬ. Уехал к Блиндеру.

ЦАЦКИН. Ты хорошо знаешь, что он поехал к Блиндеру, а не в город?

АДЕЛЬ. Отлично знаю, он обещался к обеду быть.

ЦАЦКИН (мимически). Я вам нужен?

АДЕЛЬ. Да, я должна с вами поговорить.

ЦАЦКИН. Со мной — когда угодно.

АДЕЛЬ. Разговор будет серьезный.

ЦАЦКИН. Лишь бы не пахло уголовным розыском.

АДЕЛЬ. Не шутите и не играйте чужими чувствами.

ЦАЦКИН. Зачем… я предпочитаю играть чужими деньгами…

АДЕЛЬ. Вы разбили мое сердце.

ЦАЦКИН. Сердце… важность… Тут мне реб Лейб ломает голову, а впрочем… вы не первая и не последняя.

АДЕЛЬ. Прежде чем отдать свою руку другому, я пришла с вами поговорить в последний раз.

ЦАЦКИН. В последний раз, слава богу.

АДЕЛЬ. Скажите правду, неужели вы меня никогда не любили?..

ЦАЦКИН. Сказать вам правду?

АДЕЛЬ. Да.

ЦАЦКИН. Я до сих пор не понимаю, что такое любовь…

АДЕЛЬ. Вы черствый человек.

ЦАЦКИН. А разве черствые люди любят так природу, как я люблю?..

АДЕЛЬ. Значит, я напрасно вас люблю?

ЦАЦКИН. Почему напрасно? Если вам приятно любить, то я не возражаю…

АДЕЛЬ. Прощайте. Я выйду замуж за человека, к которому ничего не питаю… Я буду всю жизнь страдать и думать только о вас.