Он молча развернул телефон экраном к Ньюту. Тот пробежал сообщения глазами, удивлённо хмыкнул, потом расхохотался. Видимо, пришёл к тем же выводам.

— Совсем нам с тобой голову вскружило, — выговорил он, отсмеявшись. — Жалко… Давай так: ты ей отпишись, потом сгрузи посуду в мойку, ладно? А я пока оденусь. Я быстро.

И исчез из кухни — только его и видели.

Персиваль со вздохом отбил дежурное «Скоро будем, извините» и собрал тарелки и кружки.

Ньют подошёл сзади, коротко обнял, целуя куда-то за ухом, и отстранился:

— Пойдём. В пути причешешься.

Персиваль улыбнулся и сжал его руку.

А отпустил только тогда, когда они спустились к машине.

========== Глава 6 ==========

— Невероятно, — проговорила Серафина с привычной сдержанной усмешкой. — Потрясающе. Честно тебе скажу: я не думала, что из этого что-то выйдет.

Персиваль хмыкнул, отчего-то совершенно не обижаясь за Ньюта:

— Почему тогда согласилась?

— Ты сам знаешь ответ, — бросила она. — Чем его переубедить, проще на полном ходу остановить экспресс. Одной левой.

На льду Ньют как раз вышел из бильмана, отмотав положенные шесть раз. Парадоксальным образом он одновременно морщился и счастливо сверкал глазами. Захотелось подойти и провести ладонью по его лицу, стирая недовольство — оно удивительно Ньюту не шло. Куини рядом чуть ли не подпрыгивала:

— Ньют, с этим мы всех порвём!

Персиваль едва не присвистнул: да уж, впечатлилась девочка. Подобным образом Куини почти никогда не выражалась.

— Порвём, — кивнул Ньют, радостно улыбаясь. — Если я сейчас брошу на него все силы. Мне пока всё-таки тяжеловато.

— Ещё бы, — подал голос Персиваль. — Но потенциал у тебя есть, всё получится, а гонять тебя я буду до идеального результата, не сомневайся.

Ньют рассмеялся:

— Я и не думал сомневаться. Это же ты.

По негласной договорённости, на катке они ни на йоту не отошли от привычной схемы взаимодействия тренера и подопечного. Что, безусловно, было к лучшему. Пусть Персиваль и подозревал, что о… некоторой новизне в их отношениях догадывалась далеко не только Серафина, демонстрировать эту новизну точно было ни к чему. И никому не нужно.

К началу осени все программы должны быть готовы — чтобы продемонстрировать их комиссии от ИСУ перед началом сезона. В октябре уже начинались этапы Гран-при, и Персиваль от всей души надеялся, что они не вытянут участие в первом. Впрочем, это было бы слишком большой удачей: стоило радоваться уже тому, что первым этапом в этом году стоял китайский, а не американский. Если жребий их пощадит — будет больше времени на тренировки.

А так — на подготовку шести программ, не считая показательных выступлений, у его команды оставалось три месяца. Хорошо, чуть больше. И, конечно, оттачивать и подновлять их они будут в течение всего сезона — но всё же, всё же…

Иногда Персивалю казалось, что этого чудовищно мало, иногда — наоборот: что большинство спорных элементов почти отработаны, и что теперь их просто нужно сложить в цепь и многократно «отрепетировать», и трёх месяцев даже многовато. Впрочем, всё это было неважно: всё равно в начале сентября они будут чуть ли не ночевать на катке. Каждому так или иначе покажется, что в его программе что-то не так. Это они уже проходили.

А поскольку отработку отдельных элементов они и впрямь почти завершили, если не считать этого бильмана, то нужно было переходить с общих тренировок на индивидуальные. Так что сегодня на катке они были только вчетвером.

— Но это пока можно отложить, — заговорил Персиваль. — Ненадолго. Вообще я бы хотел, чтобы вы уже начали отрабатывать короткую. Для неё вам бильман не нужен.

Ньют хихикнул, обнимая Куини за плечи. Персиваль улыбнулся. Никакой ревности он по-прежнему не чувствовал. Счастье. Да и кого к кому ревновать? Любовника к кому-то вроде племянницы, кем для него давно стала Куини? Это автоматически означало бы недоверие к обоим, а такого уж точно не было.

— Тогда пусть включают музыку, и мы начнём, — Куини тряхнула головой. — Мне не терпится, честное слово!

Персиваль помахал рукой, обернувшись в сторону будки звуковика. Ньют и Куини торопливо взялись за руки и чуть разъехались в стороны, входя в изначальную позицию.

Грянул пятый венгерский, и Персиваль привычно прищурился, наблюдая за подопечными.

Серафина шагнула к нему вплотную и пробормотала, понизив голос:

— Я надеюсь, ты уверен в том, что делаешь.

Персиваль чуть не закашлялся, но удержался. Никакой злости или ярости он не испытывал: беспокойство Серафины было понятным и вполне объяснимым, а учитывая её осведомлённость о том, что он не смешивал работу и личную жизнь — неудивительно, что она теперь задавала вопросы.