— Уверен, — спокойно ответил он, не отворачиваясь ото льда. — Мы… долго притирались, не могли решиться и отчаянно стеснялись друг друга. Поэтому я укрепился во мнении, что это на самом деле нужно нам обоим. Иначе… иначе мы бы и не плясали столько времени вокруг да около, как он выражается.

Серафина покачала головой, чуть удивлённо усмехаясь:

— Странный вывод. Но, зная вас обоих — вполне верный.

Персиваль коротко кивнул:

— Но сейчас мы на работе. И я смотрю на них и отмечаю ошибки. И тебе советую.

Ещё раз усмехнувшись, она быстро и ободряюще сжала его руку и снова отошла на шаг, возвращая приличествующее расстояние.

…После нескольких прокатов, после обсуждения всех недочётов, помарок и прочего Куини довольно быстро куда-то упорхнула, перецеловав всех в щёки, Серафина тоже скоро ушла, даже не кинув ни на Персиваля, ни на Ньюта многозначительных взглядов. Спасибо ей большое.

Ньют, сидевший рядом на пресловутом диване, смотрел прямо перед собой и тихо улыбался. Персиваль, пользуясь тем, что они остались одни, приобнял его за плечи — пусть они были ещё на катке, но работать-то уже закончили…

Ставшее уже почти родным, но всё ещё новое тепло шарахнуло по нему от простейшего прикосновения, и Персиваль притянул Ньюта ещё ближе. В этом ощущении совершенно сознательно хотелось утонуть.

«Мой, — билось в голове. — Мой хороший. Моя радость. И гордость. И всё остальное».

— Ну что? — негромко произнёс Ньют, всё ещё старательно не глядя на него. — Убедился? Что я достаточно гибок… в том числе и для бильмана?

Дыхание сбилось. Намёка прозрачнее представить было трудно — учитывая, что за эти два дня до постели они так и не добрались.

«Только не здесь!» — взвилась в голове последняя трезвая мысль.

— Знаешь, — Персиваль тоже понизил голос, — не до конца.

Более чёткий ответ на такой-то намёк тоже сложно было сочинить.

Ньют резким, пружинистым движением поднялся, одновременно хватая Персиваля за руку и дёргая в сторону выхода:

— Тогда поедем ко мне. До меня ближе. Пошли.

Его нетерпение, казалось, можно было потрогать. И естественно, что Персивалю оно тоже передалось.

…В машине Ньют скрестил руки на груди и вообще якобы отгородился — и было понятно: это только для того, чтобы не сорваться прямо здесь и сейчас. Не на ходу. Не в автомобиле, чёрт возьми.

Персиваля почти трясло. Понадобилась вся хвалёная выдержка, чтобы сосредоточиться на дороге. Иначе он легко мог бы съехать на ближайшую обочину и просто накинуться на Ньюта. И пусть казалось, что тот явным образом не возражал бы — нет. Если не в тренерской, то уж и не на шоссе — тем более.

Едва они вошли в подъезд, Ньют железно схватил Персиваля под руку, дёрнул к себе ближе — идти так было довольно неудобно, зато безумно уютно. Уже сейчас они просто не могли друг друга не трогать.

Футболку Ньют сдёрнул ещё в прихожей и кинул куда-то под вешалку. Персиваль стиснул пальцами его запястье, не давая немедленно ретироваться в спальню — не хотелось догонять — и прижал к себе, обнимая за талию.

Ньют застонал, потёрся об него — да, Персиваль хорошо знал, как может завести прикосновение обнажённой кожи к ткани — и прихватил губы губами, чтобы тут же отпустить, клюнуть куда-то в подбородок, выгнуться в руках… От него привычно пахло выпечкой и немного мылом — принял душ он ещё на катке.

Ни о каком контроле речи больше не шло.

— Прекрати, — выдохнул Персиваль ему на ухо, не упуская возможности прихватить его губами и с удовольствием слушая, как Ньют всхлипывает в ответ. — Ещё немного, и я просто прижму тебя к стене, и всё здесь и закончится. Я не выдержу того, что ты со мной творишь, Ньют.

Тот приглушённо фыркнул ему в шею и шагнул из объятий спиной вперёд, утягивая Персиваля в комнату. Быстро стянул обувь — носком о пятку — и рухнул на кровать, роняя на себя, не отпуская, не давая ни разуться, ни раздеться. И сам потянулся к пуговицам рубашки, нетерпеливо выдёргивая их из петель, и прижал Персиваля к себе, едва рубашка распахнулась.

Кожей к коже, наконец-то, чёрт дери…

Сердце колотилось, как сумасшедшее, свой и чужой жар захлёстывал, и хотелось вжать его в себя, стиснуть до синяков, взять немедленно — ожидание и впрямь распаляло желание, а Ньют тем более вёл себя так…

Ньют провёл ладонями по спине Персиваля под рубашкой — несколько раз, словно бы успокаивая, — и прошептал в губы:

— Только я не хочу быстро. Ладно?

В голове совсем слегка прояснилось — но этого оказалось достаточно.

Он поцеловал Ньюта, осторожно опираясь на локти и беря его лицо в ладони. Хорошо, что он сказал. Очень не хотелось всё испортить, а с учётом того, что Персиваль наконец, что называется, дорвался, он и впрямь на грани.