Пожалуй, он был готов на это даже здесь, в тренерской. В конце концов, этот диван раскладывался.

Впрочем, Персиваль вряд ли согласится. Насколько Ньют успел его изучить, он весьма ценил комфорт. А здесь его было сложновато добиться.

— Ньют, — Персиваль шептал, касаясь губами уха, и от этого Ньют предсказуемо задрожал в его руках, — мне кажется, или ты носом клюёшь?

Ньют смущённо улыбнулся в чужое плечо:

— Клюю. Прости.

— За что? — Персиваль хмыкнул, чуть отстранился, но за плечи обнимать не перестал. — Если ты думал, что едва тебя поцеловав, я тут же тебя и завалю на этот самый диван, то зря.

— Нет, конечно, — Ньют фыркнул. — Не думал. И потом, мы слишком долго танцевали вокруг да около, так что можем и ещё чуть-чуть спокойно подождать. Я сейчас правда ни на что не способен.

Персиваль усмехнулся, вставая:

— Я уж вижу. Так что давай я отвезу тебя домой. Только не спи в машине.

— Я не идиот, — возмутился Ньют. — Мало ли что. Переломы никому не нужны.

Даже если Персиваль будет ехать медленно, от резкого торможения никто не застрахован. А если мышцы будут расслаблены… короче говоря, при их профессии рисковать было нельзя.

Уже идя по коридору, Ньют спохватился:

— А моя машина как же?..

— Завтра заберёшь, — отозвался Персиваль. — Утром я за тобой заеду.

Сердце подпрыгнуло и забилось немного чаще. Даже неясно, почему — впрочем, какая разница. О нём заботились, более того — о нём явно хотели заботиться. К тому же… фантазия даже сейчас, когда он, считай, спал на ходу, подкидывала кое-какие идеи о том, что они смогут успеть за завтрашнее утро. И пусть немногое, но всё же…

В машине Персиваль молча сунул ему термокружку. Ньют глотнул кофе и улыбнулся — напиток оказался с корицей. Ещё один довод в пользу «хочет заботиться».

Внимательный. И память хорошая.

Сейчас Ньют жалел, пожалуй, только о том, что они зачем-то ждали аж четыре года. Хотя, положа руку на сердце, тогда, в самом начале, могло ничего и не получиться. По многим причинам. А сейчас — да, пожалуй, сейчас было очень подходящее время.

— Два глотка, и хватит, — велел Персиваль, заводя мотор. — А то сейчас-то взбодришься, но и потом не уснёшь.

— Конечно, — Ньют сунул кружку в подставку. — Я вообще в последнее время плохо сплю.

— Может, хоть теперь скажешь, почему? — Персиваль коротко взглянул на него и снова уставился на дорогу. Ньют усмехнулся:

— Теперь скажу. Всё думал, почему мы с тобой оба на месте топчемся и решиться не можем.

Персиваль привычно вернул смешок:

— В таком случае, думаю, сейчас ты вырубишься, как миленький. Несмотря на кофе.

— Вырублюсь, — согласился Ньют, аккуратно сцепляя пальцы в замок. Смертельно хотелось накрыть ладонью руку Персиваля, но он, к сожалению, вёл машину. Внутри всё пело от радости: необходимость внимания к дороге была отныне единственным препятствием. И, к примеру, на светофоре будет можно.

Когда они притормозили, и Ньют молча сделал, как хотел, Персиваль только чуть повернул ладонь и прогнул её вверх, странным образом стараясь переплести их руки. Ньют ответил на это полупожатие, касаясь подушечками пальцев его ладони, чувствуя, как та расслабляется, и борясь с желанием потянуть на себя и начать аккуратно выцеловывать — от ногтей до запястья. Если он это сделает, риск аварии повысится в пару раз. А светофор уже отсчитывал последние пятнадцать секунд.

Раньше, натыкаясь в книгах на слова «осязаемое тепло», Ньют относился к ним крайне скептически. Сейчас был готов взять весь свой скепсис обратно. Сидя рядом с Персивалем, просто держа его за руку, да даже всего лишь находясь с ним в одной машине, он узнал, что так вполне себе бывает.

…Припарковавшись около дома Ньюта, Персиваль нажал на кнопку рядом с его сиденьем, освобождая его от ремня безопасности, отстегнул свой и потянулся к Ньюту, вплёл пальцы ему в волосы, поцеловал — жадно, горячо — и быстро отстранился, едва Ньют только-только начал входить во вкус.

Улыбнулся в ответ на короткий протестующий возглас, огладил ладонью щёку, провёл по губам большим пальцем — Ньют не удержался и аккуратно его прихватил, слегка всасывая, и удовлетворённо хмыкнул, услышав, как у Персиваля сбилось дыхание.

Отстранялся тот с явным трудом. Но всё же устроился на сиденье, пристегнулся заново и сжал ладонь Ньюта:

— Иди. И ложись. Я буду у тебя в восемь, хорошо?

— Хорошо, — Ньют кивнул, прикидывая, звать Персиваля к себе просто спать, или это будет уже слишком. Пожалуй, всё же не стоило: он действительно не был сейчас способен на что-то большее, чем поцелуи и дразнящие прикосновения, и издеваться над Персивалем подобным образом ой как не хотелось. — Я приготовлю завтрак.

Персиваль благодарно улыбнулся, обнял его за плечи, коротко поцеловал в висок и отпустил.