Шутер твёрдо встаёт на ноги, несколько секунд смотрит на бьющиеся волны, переводит взгляд на свою раненую руку, ту самую, которой протолкнула гранату в острозубую пасть Венома. Разорван в клочья рукав, сочится из прорезов кровь, боль она не замечает видимо по привычке.

– Стив, - тихо и спокойно, будто не было сейчас той обоюдной вспышки негодования между ними, начинает она, поднимая взгляд на растерявшегося мужчину, - есть такие раны, которые даже твоя повышенная регенерация залечить не в силах. И я не хочу, чтобы ты о них знал.

“Если уж я о них знаю” – заканчивает она про себя. Ал разворачивается на пятках и уходит прочь с пирса, махнув рукой на прощание, мол, не ждите, сама вернусь. И только глядя на ссутуленную спину, Стив понимает, что сделал. Хорошо ещё, что Тони додумался увести Халка разгребать завалы, помогать в поисках выживших. “Я потеряла почти весь свой отряд…”, “…напоминание о ней, да ещё и такое слабое и болезненное…”, “…она будет доказывать свою нужность, раз за разом…” – всплывают прошлые фразы в памяти Роджерса. Алиса Шутер до чёртиков сложный человек и это очень непросто – заставить её поверить кому-либо настолько, чтобы она доверилась и позволила помочь. Но нет, она держится особняком, тем более что сейчас она заделала в крепкой стене, что прячет её растерзанную душу, даже те бреши, которые им удалось пробить.

– Она знает, что ты лишь волнуешься, - пытается успокоить его Наташа, видя, как изменился в лице их непоколебимый командир. – Но ты прав. О чём вообще думал Фьюри, направляя к нам ребёнка? Да ещё и такого неуравновешенного. Мы не няньки, чтобы возится с малышом!

– Знаешь, Наташа, мне кажется, что хотя она и родилась восемнадцать лет назад, но на деле она гораздо старше, - неожиданно заключает Стив. – Я таких видел в своё время. Вроде желторотые юнцы, а в глаза посмотришь и понимаешь, что тебя они гораздо старше и умнее. Хорошо, поговорим с ней, когда мы все успокоимся…

Алиса возвращается в Башню около трёх ночи. Иногда ей кажется, что это её любимое время, ведь со всех своих заданий (с недавних пор Фьюри начал подкидывать ей ещё работу) она приходит именно около трёх часов, да и кошмары отпускают её в реальность примерно в это же время. Она немного уставшая и сонная, прихрамывает, левая рука вообще висит на повязке, пришлось разодрать и без того испорченную водолазку и пустить её на какое-то временное подобие перевязочного материала.

Джарвис беспрепятственно её пропускает, даже не прогоняя через все степени защиты. Кажется, это одно из преимуществ идентификационной карты. Он только спрашивает, не нужно ли позвать кого-нибудь на помощь. Ал снова фыркает, что справится сама, если уж смогла дойти до дома, но благодарит дворецкого за беспокойство. После душа и повторной обработки ран (найденный в уцелевшем после взрыва здании на окраине флакон каких-то дешёвых духов не лучший антисептик, но выбирать не приходится, ведь в её аптечке только йод, да перекись, а рана большая, от запястья до локтя), Алиса понимает, что сейчас не уснёт, вся сонливость проходит. На стрельбище или в тренировочный зал она идти не хочет, вдруг кто-то проснётся от шума, выслушивай потом упрёки. В библиотеку она тоже не идёт – в голове сумбур мыслей доходит до той точки, когда поступление новой информации невозможно, да и попросту вредно. Она не может сосредоточиться даже на том, чтобы завязать на любимой толстовке бантик, шнурки остаются свободно висеть. По этой причине невиданной рассеянности внимания она не может одеть даже мягкие тренировочные туфли, поэтому идёт по дому босиком. До любимого “гнезда” не было сил добраться, поэтому она идёт через гостиную на террасу, смотреть на ночной Нью-Йорк с высоты Башни. В таком расслабленном и безучастном к миру состоянии её и находит Старк.

– О, принцесса, ты уже вернулась! А что так рано? – в меру радостно восклицает он, хочет продолжить очередную подколку, но Алиса Шутер поворачивает к нему голову и Тони застывает на месте. Потому что вместо бодрой и оптимистичной Ал, заряжающей собой мир, он видит побитую и потрёпанную тряпичную куклу. У неё в глазах омуты боли, бинты скромно выглядывают из-под одежды, волосы не в убраны в косу или менее привычный хвост, а разбросаны по плечам и спине, струятся по полу, поэтому кажется, что она сидит в луже собственной крови.

– Что не спишь? – наконец спрашивает она каким-то ломающимся и чужим голосом.

– Не важно, - отмахивается мужчина, садясь напротив. Старковское любопытство вечно: разобрать любой неизвестный механизм по винтикам, всё узнать и понять, добраться до самой сути. Даже если это человек. И уж тем более, если не поддается обшивка.

– Не важно… - устало тянет Алиса, запуская здоровую руку в волосы, в кровавый водопад. Тони даже ждёт, что её пальцы окрасятся в алый. Почему он раньше не замечал, как страшно это выглядит? Но тем интереснее. Старк переводит взгляд на босые ноги девушки, а затем на стакан виски около них. Ал ухмыляется как-то не хорошо и пододвигает к нему выпивку: - Можешь забрать себе, я его не трогала. Я не пью.

Тони предсказуемо не прикасается. Алиса кривит губы в подобии ухмылки, но от этого её лицо страшно перекашивается, поэтому она отворачивается, вглядываясь в темноту, расцвеченную яркими огнями. Смотрит так, словно сейчас же готова перепрыгнуть через перила и нырнуть в эти пёстрые краски, чтобы хоть как-то разбавить темноту внутри себя. Пусть даже с не очень хорошим исходом.

– Знаешь, в такие ночи я как никогда хочу сдохнуть, - вдруг бросает она, подтверждая догадку Старка.

– С чего бы?

– Устала… Чёрт, забудь! Не хватало ещё кому-то о своих проблемах рассказывать.

– Странная ты, Шутер…

Она усмехнулась, выдавив из горла какой-то булькающий звук, что-то среднее между смешком и всхлипом. Откидывает голову назад, обнажая беззащитную шею с белой полоской бинта.

– Леголас тебя искал, - произносит Тони после недолгого молчания. Не может его натура вытерпеть даже минуты полной тишины.

Ал чуть склоняет голову на бок и приоткрывает глаза, показывая свою заинтересованность.