Бескровное лицо озарила тень улыбки.

– Примешь!
– прошептали восковые губы.
– Не жалей... Я храбро бился, я видел небо...

– Папа, ты не умрешь!
– Кэноэ пал на колени перед койкой.
– Тебя вылечат, ты снова встанешь на ноги!

– Кэно... Ты не понимаешь...
– отец смотрел на него серьезно и твердо.
– Тебе сейчас биться не за трон... за жизнь... Я... не выдюжу... Ты... справишься...

Кэноэ опустил голову. Он видел жестокую правоту отца. Императором не могут провозгласить тяжело раненого, лежащего в регенерационном аппарате. Новый владыка должен сейчас возглавить борьбу против убийцы и узурпатора Оонка или, как минимум, стать ее знаменем. Но для этого он должен быть здоров и полон сил, постоянно находиться на виду, общаться с людьми, привлекать на свою сторону губернаторов и генералов...

– Но должен же быть иной выход!
– в отчаянии воскликнул Кэноэ.
– Регентство!... Отречение...

Отец снова улыбнулся ему печально и понимающе. Кхаэро отвел взгляд. Кээрт грустно покачала головой.

Кэноэ и сам понимал, что это невозможно. И принятие регентства, и отречение от престола предполагали долгие и сложные церемонии со всеобщим оповещением по специальной прямой трансляции. Проводить их было некогда и негде.

– Не грусти...
– отец с усилием приподнял руку, словно благословляя сына.
– Ты молодец... Ты справишься... Иди на Площадь, не медли!... Заяви... что принимаешь трон... Передай маме, что я... Нет, не надо... Ничего не передавай... Кха... не тяни...

Я передам маме, что ты всегда, всегда любил ее! Спазмы в груди и хлынувшие слезы помешали Кэноэ произнести эти слова вслух. Кээрт положила руку ему на плечо - он вцепился в нее как в спасательный круг, не в силах оторвать глаз от бледного измученного родного лица.

В детстве он очень любил отца, но потом охладел к нему, перестав уважать. Только теперь он понял, какой чудовищно огромной станет для него эта потеря.

Глупец! Он думал, что за сегодняшний день уже исчерпал свою меру скорби?!...

Кэноэ, наклонившись, коснулся губами еще горячего лба. Кээрт помогла ему подняться на ноги.

– Император... умер, - тяжело, в два приема, произнес ритуальную фразу советник Тропаэро. Его лицо словно окаменело, от глаз по щекам тянулись мокрые дорожки.
– Да здравствует Император!

Кэноэ ответил ему церемониальным поклоном. Спина разгибалась с трудом. В этот момент он чувствовал себя так, будто ему на плечи свалилась вся тяжесть мира.

"Надо было жить и исполнять свои обязанности", - вспомнилась ему цитата из старой книги. Невзирая на усталость. Несмотря на опустошенность и боль. Отбросив в сторону естественное желание убежать от всех и, запрятавшись в глухой угол, дать волю своему горю.

Нет у него больше времени на мгновения слабости. И не будет.

Стряхнув с себя оцепенение, Кэноэ начал распоряжаться - уверенно и четко, как привык во время прежних спасательных миссий. Отец был прав: ему нечего делать в разгромленном, залитом кровью и лишенном связи Дворце, куда в любой момент могут нагрянуть новые убийцы. Надо идти на Площадь, к собравшимся на ней людям, заявлять на всю Империю права на трон и поднимать народ на борьбу. И еще: там, на Площади, Суорд. Естественный союзник, чей вклад в общее дело может оказаться решающим.

Сборы были недолгими. Оружие, один небольшой баул с вещами у Кэноэ, второй, немного побольше, у Кээрт. Кузен Круанмэ захватил с собой портативный компьютер. Советник Тропаэро пристегнул к руке небольшой металлический чемоданчик, принесенный из опустевших Императорских покоев. Гвиэнт надела дворцовый мундир, но со знаками различия старшего офицера Службы Безопасности, и стянула наспех высушенные после короткого душа волосы в хвостик.

Кхаэро с ними не поехал. Спрятав форму гроссмастера Звездной Гвардии под солдатской экипировкой, он сообщил, криво усмехнувшись, что собирается нанести визиты паре-тройке старых знакомых, и удалился в сопровождении нескольких бойцов внешней охраны.

– Я останусь здесь, - тихо, но твердо сказала леди Элаэнне.
– Кому-то надо позаботиться о раненых. И о мертвых...

Кэноэ понуро кивнул. Мама выглядела... просто ужасно. Она постарела буквально на глазах, а в ее темных коротких волосах появились седые пряди, которых не было раньше. Сегодня она потеряла не только папу. Покойная принцесса Кэвироа была ее лучшей подругой, а к ее близнецам она всегда относилась, как к родным детям.

Кэноэ вспомнил веселых и шебутных кузенов, и у него снова заныло сердце. Ему хотелось обнять маму, как в детстве, прижаться к ее груди, выплакаться самому и дать вволю выплакаться и ей. Но роскошный мундир, к которому камеристка Доорин наспех приметала Императорские солнца и звезды, словно отгородил его от всех незримым барьером. Низко поклонившись маме и коснувшись ее рук своими, Кэноэ подхватил Кээрт, надевшую изысканный, но практичный брючный костюм, и вместе с ней сбежал вниз по лестнице.

Осадный режим уже сняли, броневые заслонки между первым и вторым этажами ушли обратно в стены, но Кэноэ ощущал тревогу, буквально зримо висящую в громадном здании, потрясенном выстрелами и смертями.

Каково придется здесь маме?!
– с беспокойством подумалось ему. Конечно, она будет не одна, ей помогут фрейлины и уцелевшие слуги, будут охранять солдаты внешней охраны. Но от одной мысли о том, что всем им придется провести здесь ночь, Кэноэ стало не по себе.

Дворец всегда был для него домом. Но теперь ему хотелось закрыть за собой дверь и не возвращаться сюда больше.