Кэноэ с запозданием увидел на его поясе пистолетную кобуру.

– Нет, так нельзя, - отец покачал головой.
– Нас здесь слишком мало. Я не могу лишать нас двух... (он виновато взглянул на Кээрт) нет, трех бойцов. Мы отобьемся, Тро, вот увидишь! А потом придет помощь!... А ты что думаешь, Кэно?!

– Я?!...

Кэноэ смутился. Он оказался не готовым к такому вопросу.

С одной стороны, он видел правоту советника Тропаэро. Императорский дворец, который всегда был для него домом - местом, где ему всегда было тепло и спокойно (только порой скучновато), превратился в душное пространство фильма ужасов, смертельную ловушку, из которой хотелось скорее вырваться любой ценой. Но, с другой стороны, убегая из этой ловушки, он оставлял в ней Гвиэнт, своего командира и боевого товарища, бросал раненых Фруамса и Нриант, камеристку Доорин и других близких ему или почти незнакомых людей - девушек-фрейлин, непонятную Нрироан, слуг и охранников, да и самого советника, без чьих знаний, скорее всего, не обойтись новому Императору, кто бы им ни стал...

И нечего уговаривать себя, что раз они члены Императорской семьи, их жизни ценнее жизней всех остальных. Да, ради интересов державы порой приходится идти и на предательство, и на подлость, вспомнил Кэноэ горданского президента Лёрида Кирстена и молчаливо согласился с ним. Но если он сам сейчас воспользуется разумным советом, не придется ли ему потом всю жизнь жалеть о тех, кто остался здесь, прикрывая его бегство?!... Бегство?... Куда?...

– Оставаться во Дворце опасно, - выдавил он, наконец, из себя.
– Но кто знает, есть ли вообще сейчас безопасные для нас места? По крайней мере, здесь мы знаем точно, кто враг.

– Внимание!
– громкий голос Гвиэнт оборвал ненужную дискуссию.
– Все по местам! Они снова идут!

На этот раз одержимые подготовились лучше. Они взяли столы на колесиках, кресла и другую подобную мебель и превратили ее в основу для импровизированных передвижных баррикад. Иглометы в борьбе с ними оказались бесполезными, так что Гвиэнт пришлось использовать свое оружие "последнего шанса". Полдюжины гранат, оглушительно громких в замкнутом помещении, разметали эти груды барахла вместе с теми, кто за ними укрывался, но им самим тоже пришлось несладко.

На лестничной клетке, заваленной трупами и забитой разнообразным хламом, вспыхнул пожар. Клубы дыма тянуло вверх, как в шахту. Но и того, что доставалось им, хватало, чтобы слезились глаза, а горло начинал рвать надсадный кашель. К счастью, в столовой еще хватало воды, и они обвязывали лица мокрой тканью, используя платки и занавески как респираторы.

"Опечатанным", очевидно, приходилось еще хуже. Но из-за пелены дыма продолжали стучать выстрелы, на которые приходилось отвечать.

– Экономьте заряды!
– призывала Гвиэнт, перемежая приказы кашлем.
– Бейте одиночными!

Однако из этих благих начинаний, как всегда, ничего не вышло. Под прикрытием дымовой завесы одержимые снова пошли в атаку. Они буквально заходились от кашля, но упорно рвались вперед, стреляя из пистолетов. Эти бойцы не отступали, их приходилось просто отстреливать. Но врагов было слишком много, они наседали не только с фронта, но и с флангов, одновременно атакуя сверху и снизу по горящей лестнице и из коридоров со стороны фасадной части Дворца. Под этим напором им пришлось отдать противнику большую часть холла, засев за последней баррикадой, прикрывавшей дверь во внутренние помещения.

Огонь с той стороны был очень сильным. Иглы выбивали штукатурку из стен, пробивали щелястые дыры в дверцах шкафов и рвали в клочья обивку мебели. Пригнувшись за массивной тумбой, Кэноэ торопливо опустошал куда-то в сторону противника обойму за обоймой, надеясь, что хотя бы некоторые из щедро рассыпаемых им игл найдут цель.

Как ни странно, эта тактика оказалась верной. В один прекрасный момент Кэноэ вдруг обнаружил, что ему больше не в кого стрелять, а напротив их баррикады вырос целый вал трупов. Прекратился и огонь с другой стороны. Отбив очередной приступ, вернее, уничтожив всех нападающих, они снова выиграли немного времени на передышку.

– Как заговоренная, - то ли удивилась, то ли посетовала Гвиэнт.

Рукав ее футболки на плече был разрезан, словно ножом. На щеке появилась вторая продольная царапина почти параллельно первой. Лицо покрылось копотью, по которой вытекающие из посиневших от дыма глаз слезы проделали грязные дорожки. Но во всем остальном эксперт по безопасности была цела и невредима.

Обминали пока иглы и Кэноэ. Правда, он, будучи вооруженным только пистолетом и парализатором, старался зря не геройствовать и держался, в основном, сзади, подкрепляя огнем наиболее опасные направления. Но по охранникам, принявшим на себя основной удар, словно прошлась коса смерти. Их в живых осталось только трое, включая одного раненого, которому врач заключил руку в заживляющий кокон и дал сильный стимулятор.

– У тебя много патронов осталось, Кэно?
– устало спросила Гвиэнт, привалившись спиной к стене.

Бой полностью разрушил разделявшие их сословные и социальные барьеры. Племянник Императора и дочка фабричной работницы в этот момент ощущали себя ровней.

– Последняя обойма, - сообщил Кэноэ.
– И ту взял у убитого.

– Плохо, и у меня тоже, - Гвиэнт даже не повернула головы.
– Если они снова повалят, нам придется драться с ними ножками от стульев и скалками!