Все эти люди исступленно желали жить по-новому. Они сами не знали, чего именно хотят, и вряд ли видели конечную цель своих стремлений, но их переполняла жажда перемен, мечта однажды выйти за постылый привычный круг повседневного существования. И все они хотели видеть в нем и Кээрт символы этих перемен. Может быть, настолько сильно, что это желание сотен тысяч людей уже начинало весомо воздействовать на реальность.

Выйдя вперед, к микрофонам, под перекрестье камер, Кэноэ на секунду замялся. Он не знал, как начать. Традиционное обращение "Возлюбленные мои подданные!" вдруг показалось ему донельзя фальшивым и неуместным, а ничего другого в запасе не было. На его памяти простым принцам Императорского Дома ни разу не приходилось обращаться к многотысячной аудитории.

– Сограждане!
– это слово внезапно само пришло к нему откуда-то из глубин памяти.
– Братья и сестры! К вам обращаюсь я, друзья мои! Совершено ужасное преступление! От рук убийц, подосланных Оонком, пали Император Тоэмо Кэлроэроэ и его сын кронпринц. В бою с террористами получил смертельную рану мой отец принц Клоэрмэ! Я, принц первого ранга Тви оэро-Кэноэ Кэвирноэрон, следующий в цепи наследования, объявляю себя Императором!

Толпа отозвалась восторженным ревом, а Кэноэ внезапно стало страшно. Он взвалил на себя такую огромную ответственность, а ведь он так молод и неопытен и почти ничего не знает о реальных рычагах управления Империей. Справится ли он? Не превратится ли он в безвольную марионетку, декоративную куклу на престоле? Хватит ли у него сил и умения противостоять сильным и могущественным людям, которые встанут за его троном?

Хотя... будет ли для начала сам трон?! Во всеуслышание объявив себя Императором, он бросил вызов Оонку, вступая с ним в открытую борьбу, в которой его могут ждать только победа или смерть. Впрочем, иного выбора у него и не было с того мгновения, как сработавшие во Дворце черные печати превратили верных охранников и телохранителей в одержимые демонами одноразовые машины для убийства!...

– Ваше величество!
– вдруг услышал он страдальческий шепот старшего церемониймейстера Гиэлса.
– Что ж вы творите?! Произнесите хотя бы малую клятву!

Кэноэ послушался. Встав на одно колено и, за неимением Звездного Алтаря, повернувшись лицом к народу на Площади, он повторил вслед за Гиэлсом слова торжественной присяги. Советник Тропаэро откуда-то достал золотой венец с изображением солнца, и Кээрт осторожно - венец был великоват и держался только на ушах - водрузила его на голову Кэноэ. Теперь он официально стал Императором.

– Сограждане!
– Кэноэ снова подошел к микрофонам. Короткая, почти лишенная пафоса церемония, как ни странно, воодушевила его.
– Объявляю свой первый Императорский Указ! Я отменяю чрезвычайное положение, введенное моим предком Императором Соэно Ситхинихоэ в 2819 году и не снятое с тех пор почти тысячу лет! Этим Указом я возвращаю гражданам Империи их права и свободы и упраздняю Совет Пятнадцати! Объявляю его лишенным власти и повелеваю больше впредь не созывать! Хватит! Пора державе пожить нормальной жизнью!

Эти слова вызвали настоящую бурю эмоций. Люди радовались и поздравляли друг друга, а камеры, передающие изображение на огромные экраны по обеим сторонам сцены и на стенах Министерств, выхватывали из толпы все новые ликующие лица.

А ведь я пока ничего не совершил, отрешенно подумал Кэноэ. Ведь Совет Пятнадцати, пожалуй, уже упразднил сам Оонк. Вряд ли, подкладывая под него атомную бомбу и объявляя себя Вождем Нации, он собрался делить с кем-то власть.

Кстати, очень своевременная мысль...

– Объявляю свой второй Указ!
– продолжил Кэноэ, дождавшись, когда эмоции на Площади немного поутихнут.
– В связи с ликвидацией Совета Пятнадцати я принимаю на себя верховную власть в Империи и назначаю на должность Первого министра присутствующего здесь Ванио эни-Суорда!

Этот момент Кэноэ не успел согласовать с главой Союза Борьбы, обменявшись с ним буквально двумя словами после прибытия на Площадь. Однако Суорд не стал оспаривать этого решения или отказываться от наивысшего титула, который только мог получить человек, не принадлежащий к Императорской семье. Выйдя вперед, он в победном жесте поднял скрещенные руки над головой.

Кэноэ оглянулся на Гиэлса, однако старший церемониймейстер на этот раз пребывал в очевидном замешательстве. Наверное потому, что в последний раз подобная церемония проходила в незапамятные времена, и никто уже не помнит, в чем она заключалась, пронеслось в голове у Кэноэ. А Председатели Совета Пятнадцати, вступая в должность, как-то обходились без Императорского благословения.

Не долго думая, Кэноэ обернулся к Суорду и стал перед ним - лицом к лицу и боком к людям, заполнившим Площадь.

– Мой верный соратник Ванио эни-Суорд!
– звучно произнес Кэноэ, надеясь, что микрофоны нормально уловят его голос.
– Я, Император Кэноэ, вручаю тебе власть над Державой, над ее планетами и лунами, полями и недрами, мужчинами и женщинами всех рас, ее населяющих! Неси это бремя с честью и действуй ко всеобщей пользе, добру и процветанию!

– Клянусь, я исполню свой долг, ваше величество!
– Суорд опустился на колени перед Кэноэ.
– Кажется, как для импровизации получилось совсем недурно, - добавил он вполголоса, почти не шевеля губами.