Торин совершенно случайно увидел у Глоина копии расписок, которые бургомистр, оказывается, брал с их казначея за его спиной. Король усмехнулся: он даже обрадовался этому. Он-то ломал голову, что за долговременный и сложный расчет заставляет предоставлять им все бесплатно, и вот теперь загадочная щедрость объяснилась легко и просто! Он только попросил казначея все сразу показывать Балину, в чьей мудрости и рассудительности не сомневался.

У пирса гномов уже ждали лодки, предоставленные бургомистром — по странной случайности, те же, в которых они гнались за преступником. Может, они были самые большие в городе?

С обеда и до самого вечера гномы закупали добро, подвозили, проверяли и все тщательно упаковывали — погонщики должны были отправиться в дорогу следующим утром. На ночь путешественники сами остались сторожить вещи — ведь при прибытии в Эсгарот с охраняемого пирса ушел бочонок с дорогим эльфийским вином, который они хотели преподнести главе города — как корова языком слизнула.

***

Бард ушел с пира, и Ингрид вдруг стало не по себе. Она знала, что первый помощник всей душой ненавидел гулянки, но покидал их обычно только по прямому приказу бургомистра. Около часа Ингрид беспокойно ерзала на своем месте: она и рада бы была тоже уйти, но никак не могла завершить разговор с Балином — тот находил все новые и новые темы для расспросов и захватывающих рассказов и без устали восхищался музыкой. Наконец девушка поняла — ещё немного, и она не успеет…

Извинившись перед гномом, она встала, обошла танцующих и, отклонив несколько развеселых приглашений, выскользнула из зала. Подхватив подол длинного узкого платья, пролетела все этажи на одном дыхании, быстро поднялась по узкой винтовой лесенке на самый верх ратуши и с трудом повернула ключ в неприметной боковой двери…

Внизу уже не было солнца — а здесь разливался свет! Ровный ветер, прилетавший с далеких берегов, где высятся смолистые сосны и текут сильные реки, приносил с собой чистоту и прохладу. Он сдувал туман и мглу, а лучи заката зажигали острый шпиль с забавным шариком теплым желтым сиянием, согревая душу и даря надежду на лучшее — пусть даже и призрачную. Здесь не было уныния, неприветливых слов, нерадостных лиц и, казалось, этот отчаянно чистый свежий ветер приходил из дальних стран — где людям ведомы другие устремления, более высокие, чем жажда наживы или власти…

Здесь Ингрид отдыхала душой. Здесь было ее тайное, неизвестное прочим место.

Девушка стояла на самом верху — на узком парапете, закрыв глаза, прижавшись спиной к шпилю ратуши, возвышавшемуся над городом. Раскинув руки, она вдыхала свежесть ветра — он сегодня разошелся: свистел в ушах, разметал прическу, сорвал и унес куда-то сетку. Ингрид сжимала упруго гудящий воздух в руках, как края плаща, не замечая, что кто-то пристально наблюдает за ней. За ее счастливой улыбкой, за тем, как горят в лучах заходящего солнца ее волосы…

— Про вход в это место мало кто знает, — раздался из-за спины Ингрид сердитый голос. — А уж ключ, я думал, есть только у меня!

Ингрид, вздрогнув от неожиданности, резко вздохнула и сразу открыла глаза. Пошатнувшись, уцепилась руками шпиль позади. Вознесенный в небо над городом, он был освещен гораздо дольше городских крыш, будто напоминая: солнце рядом, надо лишь дождаться его. Однако столь высокое положение имело и обратную сторону — оступившемуся грозило затяжное падение на выложенную камнем площадь. После одного случая дверь всегда была закрыта на замок.

На небольшой площадке, окаймленной узким ограждением, на полу сидел Бард, держа на коленях большой альбом в коричневом тисненом переплете, и смотрел хмуро и недовольно сквозь пряди темных волос, почти закрывавших лицо.

— Что ты здесь делаешь? — удивилась Ингрид, не ожидая увидеть здесь кого-то, а уж тем более — Барда. И как она его сразу не заметила?

«Ой, что-то он совсем плохо выглядит», — приглядевшись, тут же встревожилась она.

Темные глаза, по обыкновению обведенные темными кругами, окончательно запали. Резкие черты лица стали еще жестче: нос и скулы заострились, тонкие губы побледнели и сжались, кожа под отливающей синим небритостью обрела нездоровый оттенок. В Эсгароте почти все носили бороды, а Бард и тут не упуская случая противопоставить себя приличному обществу и даже в такой малости желая отличаться от обитателей Водного Города, всегда был безукоризненно выбрит. Кажется, так принято в его семье? Вплоть до недавнего времени именно таким она видела своего спасителя — в те крайне редкие моменты, когда они пересекались.

— Наверное, как и ты… п-провожаю закат, — устало произнес Бард. Еле слышно и чуть виновато.

Ветер сносил его голос; шуршал, играя тонкими страницами альбома.

Вечерний свет терял свое торжественное золото, резко краснея. Багровый горизонт смотрелся дико и зло из-под низких, тяжелых, разрастающихся на глазах туч, черной дланью давивших на Эсгарот.

Ингрид шагнула к двери, решив поскорее уйти.

— Подожди! Я могу… кое-что оставить тебе на хранение?

========== Часть 30. Тонкости восприятия. Ингрид и Бард ==========

Свет расплескавшему, чтившему лишь закон

Собственной силы — понять, что ещё живой,

Было бы трудно… Но истинный образ мой

В любящем сердце, как в зеркале, отражён.

с согласия автора Powerslave http://ficbook.net/readfic/2362265/6448888

Бард небрежно захлопнул и протянул Ингрид альбом, казавшийся тяжелым даже издали. Не дождавшись ответа, но и не опуская руки, устало откинул голову назад.

Ингрид потянула носом — вроде не пьян. А выглядит… Она знала, что за ценность ей вручают, и в свое время много бы отдала, чтобы пролистать завораживающий том. Но сейчас подходить не торопилась. Она уже подошла один раз — близко, слишком близко! — и обожглась очень больно в итоге.