Ива навалилась на стол, ее блузка расстегнулась на лишние две пуговицы, и грудь едва не вываливалась из плена натянувшейся, как барабан, ткани. Не мигая, она совершенно пьяным взглядом смотрела мне в глаза и заговорщицки улыбалась.

— Мне другое жутко интересно, — заплетающимся языком громко пошептала она. — Какие у тебя теперь планы относительно Марины?

Я вспыхнул, словно меня ожгли по щекам пучком крапивы. Мне страшно захотелось размахнуться и со всего плеча влепить Иве пощечину, я удержался только чудом. Быстрый вихрь мыслей пронесся в моей голове, и вслед за этим перед газами словно запульсировал сопровождаемый громким тревожным зуммером сигнал «Ошибка! Ошибка!! Ошибка!!!» Я вскочил, едва успев поймать за спинку опрокинувшийся стул.

— Д-дура! — выкрикнул я, выбросив в воздух фонтанчик слюнных брызг. — Дурабл. дь!

Бросился к выходу и, обматерив гидравлический доводчик, не давший что есть силы грохнуть дверью, опрометью выскочил на улицу.

*****

Я сел в машину, положил руки на руль — их ощутимо потряхивало. После встречи я планировал поехать в офис, посидеть, спокойно подумать над «любезным предложением» майора Ещука, о последствиях, которое неизбежное принятие этого предложения будет иметь для компании и ее коллектива. Но сейчас хотелось лишь одного: вернуться на дачу и, наконец, напиться. Офис подождет: Самойлыч снова на мостике и, значит, можно не опасаться за дела текущие, а неделя, отведенная Ещуком на принятие решения, только началась.

Я гнал по шоссе и поносил себя последними словами. Как ты мог столько времени быть так слеп?! Как мог столько лет любить… черт знает кого?! Как пелось в одной забавной рок-песенке «Sleeping with an angel, woke up with a monster» — ложился спать с ангелом, проснулся с чудовищем… Или нет, это было как в сказке про маленького мальчика, случайно нашедший на обочине дороги что-то фантастически красивое и совершенно непонятное.

Возможно, вещица была оставлена внеземными посетителями, настолько она не была похожа на все, виденное им ранее. Она была так красива, что мальчик, совершенно не понимая смысла и предназначения вещи, сразу влюбился в нее. Но еще больше ему хотелось узнать, что скрывает эта вещица внутри себя, ведь он думал, что если она так красива снаружи, то ее содержание может быть еще более прекрасно, во сто, тысячу, бесконечное количество раз прекраснее. Каждый день он пытался открыть ее, но тщетно, и постепенно он утратил надежду. И вот в один момент… Возможно, что-то произошло в мире вокруг, что-то изменилось, и вещица перестала быть Кантовской «вещью в себе», недоступной для понимания. Она раскрылась перед маль… то есть, давно уже не мальчиком, и он чуть с ума не сошел от увиденного. От отвращения к увиденному…

По дороге я заскочил в гастроном, купил водки, пачку пельменей «От Палыча», и уже подъезжал к своему временному пристанищу, когда зазвонил телефон. Номер был мне неизвестен и, не зная, с кем мне предстоит общаться, я напрягся. Но все равно моему удивлению не было предела, потому что звонила Дарья.

— Дядя Арсений, здравствуйте, это Даша, — пропищала трубка. — Скажите, а мы можем увидеться? По возможности не откладывая, сегодня, сейчас. Это срочно.

Господи, что за день — начался со звонка матери с требованием срочно встречи, заканчивается аналогичным звонком дочери.

— Дарья, что случилось? — не ведясь на обозначенное собеседницей «Даша» максимально серьезным строгим голосом спросил я. — Что-то с мамой?

— Нет, с мамой все в порядке, — ответила Дарья, — по крайне мере в том смысле, в каком вы сейчас поинтересовались. Но вы правы, речь именно о маме.

«В каком смысле я поинтересовался? — раздраженно подумал я. — Что за на хрен умничания? Просто спросил…»

— А по телефону мы не можем все обсудить? — умышленно выпуская в слова нотку раздражения, спросил я. — Я сейчас не в Москве…

— Вы на даче? — перебила меня девушка. — Мама говорила, что вы сейчас по семейным обстоятельствам живете на даче. Давайте, я приеду. Потому, что это… ну, не по телефону. В общем, очень нужно увидеться.

«Что за фигня! — возмутился мозг. — Ей нужно увидеться! А я не хочу ни с кем видеться. Я хочу спокойно надраться! Мама ей сказала… С кем еще эта «вещь в себе» поделилась, что у меня с Мариной разлад, и я живу на даче? Какого фига?!» Но выплеснуть весь этот ушат раздражения на девчонку было, разумеется, немыслимо, это было бы — как у японцев, потерять лицо.

— Дарья, — стараясь быть терпеливым и убедительным, начал я. — Моя дача не сразу за МКАДом на Рублевке, добираться далеко и сложно. Своим ходом это вообще немыслимо, а таксисты сдерут уйму денег. И даже опытному водителю непросто объяснить, как ко мне добраться…

— Разумеется, есть, кому меня довезти, — нетерпеливо перебила меня она. — И — у вас же есть навигатор? Ну, конечно, я видела у вас в машине. Определите с его помощью ДжиПиЭс координаты места и сообщите мне. Все просто.

— Но я еще не на месте, — попытался возразить я.

— Да, понятно, — смахнула мои возражения, как надоедливую муху с носа, Дарья. — Наверняка координаты дачи забиты у вас в навигаторе. А если нет, то доезжаете до места, определяете, и высылаете мне эсэмэской. А я тем временем выезжаю. У вас же Волгоградское направление?

— Егорьевское, — проворчал я — черт, права ее мать: отказать в чем-нибудь этой соплячке было решительно невозможно.

На старой даче за два дня моего проживания накопился приличный кавардак. На кухне и в гостиной среди общей Марининой безупречности немытая посуда резала глаз, как клякса на чистом листе бумаги, на разложенном диване клубком перевились плед, подушки и покрывало. Встречать гостью, хоть и незваную, таким бедламом не хотелось, и я схватился за уборку. И когда меньше чем через час за оградой раздался шелест шин, в доме было более или менее пристойно.