Только вот, видимый эффект от стрельбы, как любил говаривать в училище инструктор огневой подготовки, являлся неположительным. Говаривал это, правда, капитан Куртанидзе с характерным, присущим ему акцентом. И выходило это у того как 'нэ-по-ло-жи-тэл-но', после чего следовал поток непереводимых с грузинского междометий... Однако, сейчас Иван сам неожиданно для себя выдал знакомое слово. Почему-то шёпотом:

– Нэположительно...

С расстояния в пару сотен метров бронебойно-зажигательные должны были уверенно пробивать полуторасантиметровую броню, его мать! А от кабины не оставить и мокрого места!!!

Проложив на абсолютно невредимой чешуе пятна гари, очередь, способная свалить в последнее пике американский бэ-двадцать девятый, не причинила никакого вреда крылатому созданию! Как и надстройке у него на спине. Разве, как показалось Ивану, цель ощутимо вздрогнула, и по телу прошло волной, будто судорогой. Но - и только то?..

Краем глаза он удовлетворённо отметил, что с соседним чудищем - тем, которого атаковал ведущий, произошла та же история: очередь номера один достигла цели. Только вот цель на эти самые выстрелы забила... Продолжая как ни в чём не бывало махать перепончатыми крыльями в глубь советской территории.

Проскочив над головами невредимых драконов, двойка советских истребителей, а точнее, машина с единицей на хвосте (Иван старался в точности следовать манёврам Шугурова), вновь легла в левый разворот.

– Товарищ подполковник...
– решив первым нарушить тягостное радиомолчание, выдохнул, наконец, Капурица.
– Может...

Товарищ же подполковник словно этого момента и ждал.

– Не может, Капурица!
– в голосе командира слышалось явное раздражение.
– Не может и слушай сюда, внимательно...

Даже сквозь треск помех он слышал, как замкомэскадрильи рвёт и мечет в своей кабине. Будто это он, Иван Капурица, всему виной...

Шугуров, между тем, хрипло продолжал:

– Капурица, мы когда были ниже, я приметил, что чешуи у них внизу нет. Брюхо, значит, свободное... Соображаешь?..

Самолёты уже успели совершить полукруг, разворачиваясь, и за стеклом вновь появились оранжевые монстры. Как теперь показалось Ивану, взмахи их крыльев значительно убыстрились. Всё так же идущие строем клина, будто ничего и не произошло?

...
– Так вот, лейтенант, сейчас заходим снизу, атакуем одновременно одну цель - того, что в центре... Усёк, молодой?

Будто заворожённый, Иван вглядывался во вновь приближающихся созданий, рассматривая ближайшее. Голова на длинной, вытянутой вперёд шее чуть покачивалась в такт взмахам крыльев. Большое, продолговатое тело с кабиной переходило в длинный, почти такой же, как шея, хвост. На кончике которого болталось что-то вроде ворсистой кисточки... Совсем не страшные они и скорее какие-то беспомощные, что ли... Или, так ему кажется? Поджатые по-птичьи к брюху лапы он заметил только сейчас, когда драконы оказались сверху...

И почему они никак не среагировали на выстрелы? Видел ведь сам, как дракон скукожился от боли? А кто тогда сидит там, в супербронированных кабинах?..

Вдруг, показалось ему или нет, но на спине создания появилась будто бы человеческая фигура! Отсюда, с приличного расстояния и снизу почти не видно, но на долю секунды ему привиделось, будто силуэт махнул руками. Словно отгораживаясь и защищаясь от смертельной угрозы.

– Ты уснул там, лейтенант?!..
– грохот в наушниках заставил его прийти, наконец, в себя.

– Никак нет, товарищ подполковник!

– Смотри мне... По моей команде...

Подстроившись под ход машины Шугурова, Иван поймал в перекрестье брюхо намеченного дракона. Светло-коричневое, действительно, без чешуи. Большие, прижатые к животу лапы, совсем как у птицы...

Отчего-то ему вдруг стало противно и тошно. Совсем некстати на ум пришло детское воспоминание, когда они с другом поймали в силок голубя. Выпутав из верёвок трепыхающееся создание, не нашли ничего лучше, кроме как привязав к ногам кирпич подбросить того с крыши пятиэтажного дома. Поспорили - полетит или нет... Когда, сбежав вниз, стояли у живой ещё, распластанной по земле птицы, подошла мама. Не ругалась, не кричала. Молча взяла за руку и отвела его, ревущего навзрыд Ваню, домой. А он всё оглядывался и хотел отнести голубя в поликлинику, чтобы тётя доктор вылечила. Удивляясь и негодуя, почему же мама этого не делает? И уже дома, сев напротив сына, она после долгого молчания объяснила:

– На свете есть вещи, которые исправить не получится. Как бы ты ни старался.

– Совсем-совсем?
– сквозь слёзы спросил тогда он.

– Совсем-совсем.

Те слова мамы он запомнил на всю жизнь и животных больше не мучил. Никогда.

...
– Огонь, лейтенант!

От грохота приказа в шлемофоне он крепко зажмурился. И с силой вновь вдавил гашетку.

Открыв глаза через мгновение, Иван с ужасом увидел, что на этот раз выстрелы легли, а главное, вошли точно в цель. Центральный дракон тут же клюнул носом, выпав из клина и начав беспомощно и как-то жалко падать, кувыркаясь в воздухе.