– Ей, определенно, конец.

– А как насчет... Как ты справляешься с тем, о чем все болтают?

Я пожимаю плечами.

– Это не первый раз, когда они хотят сжечь меня на костре.

Откинувшись назад, он откусывает еще от своего бургера и меняет тему.

– Так ты и не ответила на мой вопрос.

– О чем ты?
– спрашиваю я, потягивая свою содовую.

– О парне, который только что был с тобой?
– он жует картофель фри.

– Это Камерон.
– я разворачиваю свой куриный сэндвич.
– Кстати, он еще один новичок здесь и тоже из Нью-Йорка

– Это странно, - его челюсть напрягается, и он бросает всю свою еду в сумку.
– Я должен волноваться о том, что он будет соревноваться за тебя со мной?

Я фыркаю, полагая, что он шутит, но серьезное выражение его лица заставляет меня замолчать.

– Нет, ты не должен об этом волноваться.
– тепло разливается у меня внутри, когда он улыбается и прикусывает губу.

– Не могла бы ты сделать мне одолжение?
– он встает и собирает свои вещи.
– Покажи мне город?

– Конечно... хотя, я удивлена, что еще никто не предложил тебе этого, особенно Маккензи, - я хватаю свой сэндвич и мусор, и встаю на ноги.

Он смеется, глядя в угол на Макензи, я поняла, что он уже разговаривал с ней.

– Я не думаю, что я в её вкусе.

Он выглядит, как неформал: клетчатая рубашка, черные джинсы, армейские ботинки, шипы и черепа на кожаном ремне, у него есть пирсинг, и, кажется, будто он слегка подводит черным веки и длинные густые ресницы. Он не её тип, но все же поразительно красив, особенно глаза.

– Дай ей время, - советую я.
– На самом деле, я уверена, если ты решишь появиться на следующей вечеринке, то она, не раздумывая, потащит тебя в одну из комнат наверху.

Он бросает свой мусор в ведро, но оставляет картошку.

– А что насчет тебя? Ты бы потащила меня в комнату наверху?

Я выбрасываю мусор со своего подноса, по моей коже растекается тепло.

– Я не знаю... Тебе бы этого хотелось?

Он не отвечает, и моё сердце сжимается в груди. Я не понимаю, ведь он целовал меня и трогал. Все кончено.

Мы идем к выходу бок о бок, и в этот момент кажется, будто никого не существует. Я хочу прикоснуться к нему, почувствовать его каждой клеточкой своего тела.

Я ем сэндвич, пока мы идем по тротуару, гуляем по парку, городской площади, торговому центру. Я рассказываю, где что находится, что за люди гуляют вокруг, но это не занимает много времени, поскольку город представляет собой всего лишь маленькую точку в центре огромного кольца гор.

– Я использовала твое имя сегодня утром, - признаюсь я безмятежно, когда мы останавливаемся в центре парка.
– Когда детектив привела меня на допрос.
– кажется, он озадачен, поэтому я добавляю.
– Допрос по делу об исчезновении Ладена.

– Я понял, что вы говорили об этом, - сказал он, подпирая вход в беседку.
– Просто не понимаю, почему ты говоришь так виновато. Я знаю, что ты была со мной.

– Часть времени, - говорю я, ковыряя землю носком.
– Ты высадил меня около трех часов, а она хотела знать, где я была с двух до четырех.

У него такое забавное выражение лица, будто он хочет рассмеяться.

– Итак, и где же ты была в этот лишний час? Или ты сказала мы?

– Ты не должен прикрывать меня, - говорю я.
– Твое имя случайно вырвалось, потому что это показалось лучше, чем говорить ей, что я была дома со своей на голову больной подругой. Я уже проходила через это, и оправдываться нелегко.

– Когда исчез твой отец?

– Как ты узнал об этом?

Его взгляд насторожен.

– Люди здесь о многом говорят, я заметил.

Я уклоняюсь.

– Мне очень жаль. Я найду детектива и расскажу ей правду.
– Я разворачиваюсь к кампусу, но он резко загораживает мне путь.

– Прошлая ночь была одной из лучших ночей в моей жизни, - начинает он.
– Я никогда не целовался так долго до этого, и озеро было прекрасное, кристально чистое с яркой луной. Эмбер... Ты потрясающе целуешься.

– Да уж, я думаю, с последним предложение ты зашел слишком далеко, - я сдерживаю улыбку.
– Возможно, ты хочешь забыть об этом.

Он качает головой.

– Еще с самого утра я понял, что последнее предложение — это чистая правда.