Это было похоже на землетрясение в семь баллов. Еще миг назад я держалась за нарост на его чешуе, а потом он взял и исчез. Как обычно. Мои скрюченные пальцы теперь сжимали воздух. Ну, я и полетела вниз.

Не с высоты третьего этажа, но и не первого. Сердце взметнулось вверх, желудок следом за ним, вообще, во внутренностях произошли смятение и переполох, так что и не знаю, как они после нашли положенные от рождения места.

Дохлые медузы сработали как батут - и с тех пор я обожаю медуз! Я фанат этих склизких морских гадов. Если бы не они, мое путешествие окончилось бы, так и не успев начаться.

На медузах я еще раз подпрыгнула... и примерно на ту же высоту, с какой упала, как будто мало мне было полетов. Признаюсь, я прыгала там вверх и вниз какое-то время, не до конца соображая, что происходит и как остановить это безумие, и только затем уж, наконец, распласталась на земле, стараясь мимикрировать под останки медуз. Едва живая. Очумевшая от страха.

Так что когда крокодил задвигался, мне было совершенно все равно. Мир перед моими глазами по-прежнему дико скакал и двоился.

Тигр снова завопил. И опять не мне. Даже обидно, когда между тобой и рептилией, выбирают раз за разом не тебя.

На зов Тигра вернулись его товарищи, они выставили копья и окружили нас. Крокодилье недоумение при виде этих заточенных коряг явственно сверкнуло в янтарном глазе - "Меня? Вот этим?".

Оскорбленный Гена ринулся в атаку. Но сначала этой махине нужно было развернуться.

Над моей головой пронесся хвост, промелькнули песочного цвета чешуйки из подхвостья, каждая размером с две моих ладони. Ненадолго мир погрузился во тьму, а земля вздрогнула от его шагов. Лапы с чавкающим звуком грохотали вокруг, пока крокодил совершал разворот на месте. Меня только чудом не раздавило. Ведь я лежала там же, где упала.

И когда хвост исчез вне поля моего зрения, со мной случилось то же, что и с князем Болконским под небом Аустерлица. Я познала истину.

Я больше не была той, кем была в знакомом мне веке, спортсменкой или студенткой. Эти слова были пустым звуком здесь, а мои прежние достижения не имели никакого значения. Под этими ярко-синими просторами, немым свидетелем вымирания и зарождения новых видов на протяжении миллионов лет, я была ничтожно слабой, но, тем не менее, ценной, ведь именно я из миллиарда населявших Землю, очутилась здесь. Куда же ты занесло меня, Небо, и ради чего?

Я четко поняла, что всё происходящее это не сон и не галлюцинации. Что рычание доносится не из динамиков айпада, на котором смотрят очередную "Годзиллу". Что земля трясется не из-за квадрациклов, которые постоянно рассекают по пляжу, в опасной близости от загорающих.

Происходящее реально каждой секундой и каждым мгновением.

Но, пожалуйста, прекрасное далекое Небо, молила я синеву над головой, тебе ведь по силам сделать это сном. Пусть я буду расплачиваться сгоревшей кожей, потому что уснула ненароком и без панамки. Пусть отныне никого распития алкогольных напитков в одиночестве, обещаю. И мешать алкоголь с антидепрессантами тоже не буду. Вообще буду правильной и хорошей девочкой, идет? Только верни мир на круги своя, верни мне родителей, а им - меня, а то как они будут без меня? Они решат, что я так и не смирилась с гибелью Хлои и Питера, что утопилась с горя, когда найдут мой велосипед на пляже, и будут винить себя, Небо, только себя, что отправились в путешествие, потому что поздно было сдавать купленные заранее билеты. За что им это, Небо? Ведь после больницы они окружили меня заботой, какой я не знала со школы. Ведь это я виновата в гибели Питера и Хлои, только я, Небо, так за что же ты мстишь моим родителям?...

Неспешные кучевые облака не собирались отвечать. Они плыли своей дорогой, мол, прости, дорогая, наше дело маленькое - дождь да тень, обмывать да иссушать, а небесный промысел это не к нам, это к неведомому и тайному, что не дает ответов, как бы громко не выкрикивали вопросы. Но ты знай, у всего есть цель и всему найдется объяснение, когда придет время, а ты жди, надейся и живи.

Живи.

Рывком и совершенно грубо меня подняли на ноги.

Ничто не изменилось. Если кто мои стенания и услышал, то не посчитал нужным вернуться к прежним настройкам моей жизни. Я ретроград. Для меня такой жизненный кульбит возмутителен! Это выматывает, сбивает с толку, и совершенно нет сил снова бежать по медузиному болоту только в обратную сторону, откуда черт меня дернул примчаться на этот злополучный берег спящих динозавров.

Тот, кто держал меня за руку, не понимал моих слов, а все это я произносила вслух. Он тащил меня прочь, невзирая на мое сопротивление. А я сопротивлялась. Говорила, оставьте меня здесь, хватит, не хочу даже знать, что там у вас впереди, ведь если такое начало, то стоит ли ждать что-то хорошее дальше? Ну что там может быть? Только еще больше кровожадной фауны? Рабство и немытое тело? Да поговорите же кто-нибудь со мной!

Я спотыкалась, я зверски устала, но меня тащили прочь, не разбирая дороги, пока за моей спиной грохотало и ревело, как трактор на посевной, доисторическое чудовище, которого, как и меня, здесь быть не должно.

Но оно было.

Крокодил жил, спал и ел мне подобных и не только их под этим пронзительно-синим небом, которое, знай себе, гнало стада курчавых облаков и был этот облачный выпас всегда важнее, чем то, что веками происходило под ним на земле обетованной.

Но кто-то бежал впереди меня, тащил меня за собой и не считал нужным реагировать на мои слова. А скорей всего, просто не понимал их.

Бородатые, заросшие, суровые и, считай, без одежды. У них тяжелые мохнатые брови над глубоко посаженными темными глазами и нависающие надбровные дуги на выпирающей вперед лобной доле. Колтуны на сожженных солнцем волосах и словно вылитые из меди тела.