– Марк, - перебиваю ее. И добавляю, глядя в лицо, когда женщина теряется, не понимая, то ли это жест-отказ от отчеств, то ли поправляю неправильно названное имя.
– Марк Витальевич.

– Марк Витальевич!
– возмущение в голосе берет верх.
– Я... вы... Что вы себе позволяете!

– Я?
– изображаю удивление.
– Совершенно ничего. Просто мне порядком надоели косые взгляды и сплетни за спиной, поэтому я считаю нужным сразу довести до человека информацию. Несколько жестко, зато действенно.

– Но зачем же так?..

– Как?
– прищуриваюсь.
– Мы взрослые люди, Виктория Алексеевна. У вас возникло непонимание, я его развеял.

– Никакого непонимания не было, - женщина пытается взять себя в руки.
– Вам показалось.

Улыбаюсь краем губ.

– Полагаете, что за свою жизнь я не научился понимать, когда люди принимают грим за косметику? Виктория Алексеевна, не надо. Я не люблю играть в лицемерие. Да и вам не советую - на вас дети смотрят каждый день. Особенно маленькие.

Все, я нажил себе врага.

Но иногда людей надо осаживать. Особенно учителей, которые полагают себя Оплотом Нравственности и едва ли не Самыми Важными Персонами, которые закладывают Фундамент Жизненных Принципов в сознании детишек.

Только эта женщина - мимолетный этап в судьбе Вити, который никак на ней не скажется.

Через года три он не вспомнит ее имени.

Улыбаюсь еще раз максимально дружелюбно, отвешиваю неглубокий поклон из традиций девятнадцатого века.

У меня он всегда удавался.

И выхожу из класса.

***

С Апрелем плаваем в Татарском проливе два раза в неделю. Каждый раз он поднимается на полметра выше.

С такими успехами как раз лет через сорок всплывет к поверхности.

Язык жестов у него получается, как надо. Впрочем, иначе быть не могло.

Апрель - не человек.

А вот с людьми получается заминка. Ни Андрей, ни Аня не знают языка жестов.

– А... а почему он все руками показывает?
– интересуется у меня слуга в один из дней, косясь на дверь кладовки.

– Потому что мы сейчас с ним изучаем язык жестов, а для лучшего изучения требуется постоянная практика, - поясняю.

– А разве вы не выучиваете... разом?
– заминка.

– Выучиваем, но Апрель молод. Без практики знания быстро исчезнут.

– А у вас?

– У меня нет, но я его старше в тридцать восемь раз. У меня было намного больше времени, чтобы научиться использовать знания сразу, после получения.

Задумывается.

Кивает.

***

Рассматриваю тетрадь Вити по русскому языку.

Владелец тетради стоит передо мной, надув губы.

– Виктор Васильевич, - возвращаю тетрадь.
– Что вы можете сказать по поводу своей писанины?

– Ну... я буду стараться.

Вздыхаю.

То, что Витя не старается - дело десятое. Его не научили стараться.

Он умный, он может делать хорошо. Но он ленивый.

Когда отец отправил их к бабушке, Витя неплохо ухаживал за Ромой для своих лет. Даже готовил. Но сейчас, когда можно взвалить заботу на плечи других, в том числе заботу о себе, любимом, Витя, не задумываясь, подсознательно это и сделал.

Чтобы он что-то делал, он должен видеть в этом необходимость. Но при этом связь должна быть подвластна его детскому мозгу.

Если я сейчас придумаю какое-либо условие, например, если Витя не будет красиво писать, то я не пущу его за компьютер, то это не будет восприниматься необходимостью. Будет злой дядя Марк Витальевич, который по прихоти лишил его законного компьютера, точнее, времени за ним. Витя будет делать вид, что старается, но он будет стараться не для себя.

Для меня.

И как только необходимость в этом пропадет, то тут же перестанет.

Кладу на стол планшет.

Глаза загораются.

– Здесь игрушка, - говорю.
– Играй.

Недоверие.

Его можно понять. Он ожидал наказаний, увещеваний. А получил - развлечение.

У меня просто ресурсов больше.

Игрушка - с подвохом.

Собственно, идея проста. Герой гуляет по нарисованному миру, выполняет квесты. А вот среди квестов очень многие нуждаются в выполнении заданий из школьной программы.