– Вокруг тебя стали появляться прелестные барышни? – герцог одарил заинтересованным взглядом Катерину, которая в легком смущении опустила взгляд и силилась скрыть румянец, проявившийся, когда на ее руке был запечатлен легкий поцелуй. Цесаревич же вместо ответа ограничился формальным представлением:

– Екатерина Алексеевна Голицына, фрейлина Её Императорского Величества.

Интерес его кузена стал еще более явным. С полминуты он изучал черты её лица, прежде чем задумчиво осведомиться:

– Петр Алексеевич случаем ли не Ваш брат, mademoiselle?

Катерина ошеломленно воззрилась на него.

– Вы имели с ним знакомство?

– Он служит у Maman, если мы с Вами говорим об одном и том же человеке. Но вы так похожи на лицо, что мои сомнения едва ли живы.

Катерина выдохнула. Флоренция? В этом был смысл. Даже при том, что Голицыных в Петербурге было столько, что выйди на Невский – обязательно попадешь на одного из них, но то Петербург, а то Европа. И если герцог уверял, что они похожи на лицо…

– Надо же, какие судьба шутки шутит, – весело проговорил тот, – я и не догадывался, что у него сестра в России есть. Семья, как мне было известно, в Карлсруэ. Отчего же Вы здесь?

С лица её резко спала всякая радость, что от Николая Максимилиановича не укрылось. Но прежде чем Катерина сумела помыслить об ответе, пришло спасение:

– Монаршие приказы сложно оспорить.

Бросив благодарный взгляд на цесаревича, она посчитала вопрос закрытым, не добавляя к этому объяснению ничего со своей стороны. В конце концов, здесь не было ни капли лжи. Герцог, похоже, удовлетворился оным – по крайней мере, допрашивать усерднее не стал, перебросившись с цесаревичем еще парой фраз и откланявшись.

Правда, ненадолго: прошло едва ли более получаса, как он появился вновь – с неизменной улыбкой и явным воодушевлением на лице, которое уже в тот момент должно было насторожить Катерину. Однако она слишком плохо еще была знакома с герцогом Лейхтенбергским, чтобы читать его по одному лишь взгляду, Николай же не считал нужным предупредить. Хотя, возможно, он-то в этом всем ничего дурного не видел, как не видел в их близком общении, которого Катерина так старательно избегала.

– Мы думаем затеять игру в фанты. Вы составите нам компанию, mademoiselle? – жестом указал на столик, где уже сидели обе его сестры и Мари Мещерская, о чем-то беседующая с Великим князем Александром Александровичем, герцог. Но Катерина не успела даже подумать об ответе, как возникшая словно ниоткуда Сашенька Жуковская схватила её за запястье и потянула к собравшимся:

– Конечно же она не откажет, – весело бросила та, не оставляя подруге выбора: порой она могла быть настойчивее Эллен, хоть и казалось, что это совершенно невозможно.

Впрочем, не сказать чтобы Катерина действительно была против провести вечер в этом кругу: скорее она все еще ощущала некоторую скованность, общаясь с лицами императорской крови. Тем более что те, похоже, никакой разницы между их положением не замечали – что фрейлины и свитские офицеры, что члены императорского Дома: каждый удостаивался приветливого обращения. На удивление даже не так давно находящаяся в штате Мария Мещерская воспринимала это как должное, в то время как уже не первый месяц носящая шифр Катерина все еще старалась сохранять ту зыбкую границу, что удерживала её в трезвости ума.

Устраиваясь по левую руку от Николая – по правую расположился Александр – и едва заметно отвечая ему на приветственную улыбку, она с некоторым напряженным ожиданием взглянула на Сашеньку, по всей видимости, принявшую на себя роль ведущей. Сказать по чести, Катерина скорее ожидала, что руководить игрой будет Евгения Максимилиановна, задумчиво осматривающая их небольшой кружок, или же её брат, в последний момент занявший место подле Катерины и моментально начавший что-то вдохновенно рассказывать графу Шереметеву – двадцатилетнему корнету Кавалергардского полка, входящему в близкую свиту цесаревича.

Младшие Великие князья – Николай Константинович и Алексей Александрович от игры отказались, вероятно, найдя для себя более интересное и подвижное занятие, поскольку в гостиной их не было видно. Судя по тому, что отсутствовал и Владимир Александрович, он составил им компанию.

– Попрошу всех игроков сдать мне любую мелкую личную вещь, – громко объявила Сашенька, выдвигая на центр стола большой серебряный поднос. – А… хм, Вы, принцесса, – обратилась она к Марии Максимилиановне, как раз намеревавшейся что-то сказать, – поможете мне со списком заданий.

Та охотно покинула свое место, перебираясь ближе к Жуковской и вооружаясь новеньким пером: судя по хитро блеснувшим глазам, старшая из Лейхтенбергских в желании устроить развлечение ничем не уступала остальным, хоть и на фоне брата с сестрой порой уходила в тень. Впрочем, ей, как уже замужней барышне, следовало быть более степенной – титул принцессы Баденской, сменивший статус герцогини, обязывал к иному поведению. Хотя с момента замужества прошло чуть более года и сама она почти не ощутила изменений, особенно вернувшись в Россию, где вновь ощутила себя свободной и юной, находясь в обществе брата с сестрой. Признаться, их ей очень не хватало в далеком и чужом Карлсруэ.