— Вот они! — закричала Юлька, сделав несколько шагов в сторону. — Бегите сюда! Эй, люди!

Юлька начала кричать и бить кулаками по воротам.

— Кто стучит? — раздался звучный голос.

— Странники! — воскликнула Юлька. — Приютите нас!

Ворота распахнулись. Появившийся на пороге седоватый мужчина в вылинявшей от времени солдатской форме приветствовал путешественниц и пригласил в избу.

В просторной и жарко натопленной избе девушки увидели шестерых сидевших за столом ребят, дружно поглощавших гречневую кашу.

— Поужинать не желаете? — спросил солдат.

— Спасибо, не надо! — отказались девушки, устраиваясь возле печки так, чтобы быстрее высушить намокшую одежду.

Звук колокола стих. Открылась входная дверь. В избу вошел упитанный мужичок в белых одеждах. Благочестиво поклонившись путешественницам и помолившись перед висевшей в углу иконой, мужичок сел за стол, опустошил миску с кашей и бесшумно удалился. Закончившая ужинать детвора, слегка покапризничав и пошалив, отправилась ночевать на полати.

— Со скотиной управлюсь и вас устрою, — пообещал, выходя во двор, солдат.

Появился он не скоро: усталый и запыхавшийся.

— Я вас в гостевую комнату определю, — сказал он.

— Мы далеко от Падающей скалы? — задала волновавший ее вопрос Юлька.

— Это где чудо-юдо лежит? — усмехнулся солдат. — Километров пять к северу. Только зря идете, нехорошее это место. Я детворе туда ходить запретил.

Помолчав, солдат спросил: — Вам известно, почему гора называется «Падающей»?

— Нет, — качнула головой Юлька.

— Когда кто-нибудь пытается на нее взобраться, она, словно взбесившийся конь, содрогается и рушится вниз, сбрасывая и раздавливая нарушителя своего спокойствия, — после чего возвращается в исходное положение.

— Впервые о такой горе слышу, — нахмурилась Юлька.

— А где ваша жена? — бестактно поинтересовалась любопытная Мышка, — тут же получив сердитый взгляд от Юльки.

— Нет — и не было, — весело ответил солдат.

— Откуда тогда ребятишки? — удивилась Мышка.

— Тут такое дело, — смутился солдат и рассказал следующую историю.

Два года назад, демобилизованный из армии, он оказался в здешнем краю, отыскивая место для поселения — и наткнулся на этот дом. Зашел и ужаснулся: ребятишки от голода пухнут, траву едят, их мать при смерти лежит, а глава семейства, соорудив за огородом маленькую церквушку с колоколом, стоит на коленях и молится. Объяснил солдату, что, желая спасти душу, отказался от мирских соблазнов и занимается только молением и духовными исканиями. Поскольку дело это богоугодное, то добытую женой еду забирает в пользу своего чрева.

— Пришлось остаться, — пояснил солдат. — Мать вылечить не успел, а ребятишек на ноги поднял. Первый год тяжело было, потом все наладилось.

Завел скотину, посадил фруктовые деревья, огород. Ребятишки подросли, помогают.

— Отец спасает себя, вы — его детей, — заключила Юлька. — Неплохо богомолец устроился.

— Он, кстати, утверждает, что меня сюда Бог направил: чтоб его чрево насыщать, — засмеялся солдат. — Я не против: еды хватает.

Зевнув, солдат отвел девушек в гостевую комнату и, пожелав всем спокойной ночи, отправился на ночлег.

Утро оказалось ясным, солнечным. Осмотрев по просьбе солдата хозяйство — а также маленькую избушку с надписью «Святой», откуда доносился храп богомольца, — девушки попрощались с домочадцами и отправились к Падающей скале.

Шли недолго: около двух часов. Сфинкс вначале показался им разместившимся возле горы холмом, — и только подойдя ближе, поняли, что перед ними высится громадное каменное чудовище с головой человека и туловищем льва.

— Что надо, смертные? — увидев путешественниц, прогрохотало чудовище.

— Попасть в Великановы горы, — крикнула Юлька.

Помолчав, Сфинкс спросил:

— Чем готовы платить?

— Что ты хочешь?

— Одну из вас: ту, которая когда-то была Совой Минервы[105], потом — библиотекарем Властительницы Вечности, а сейчас — ваша спутница.

— Зачем я тебе? — изумилась Сова.

— Лекарством от скуки. Хочется поговорить, но не с кем. И так — многие тысячелетия. А ты — идеальный собеседник.

— Никогда! — представив Сову вечной пленницей Сфинкса, яростно вскричала Юлька. — Слышишь: никогда!