Плеть запустил правую руку в один из карманов, вытащил с надетым на средний палец перстнем. Неровный тёмно-красный камень размером с перепелиное яйцо, оказавшись направлен на злоязыкого революционера, после секундной паузы вызвал взрыв всеобщего смеха. По-видимому, благородное собрание решило, что мальчик пугает их своим высоким положением. Только Тавис, постоянный участник клуба любителя волшебных побрякушек, понял, что последует дальше.

Камень вдруг потерял цвет, словно внутри выключили лампочку, а от него по воздуху протянулась полупрозрачная красная нить. Проследив за последней, патриции обомлели: крепкий мужчина лет сорока мелко дрожал и тело его прямо на глазах усыхало. Менее чем за полминуты одиночных панических вскриков и ошарашенного молчания остальных он превратился в обтянутый кожей скелет в красивом, без единого повреждения мундире, отвалившийся на спинку стула. Нить, входящая в грудь, словно длинная призрачная пиявка, по окончании процесса исчезла.

– Я тот, с кем вы будете говорить, - тихий голос Плети, на который по-прежнему действовало усиление, потусторонним шёпотом накрыл зал, довершая атмосферу ужаса и погибели; даже Тавис не мог не оценить эффектность перехода. Камень на руке повелителя нежити снова блестел красным.

– Инфернал, - прошептал кто-то.
– Инфернал!

– Вам это ничем не поможет, - качнул головой Плеть. Заорал, до звона в барабанных перепонках: - Сидеть!

Повскакивавших было патрициев силой раскидало по местами и прижало - нижними половинами к стульям, лицами и ладонями к столешнице. Несколько человек забилось в судорожных рыданиях.

Тавис, скрестив руки на груди, задумчиво наблюдал за разворачивающимися событиями.

– Согласно распоряжению Ресда, данному ещё перед началом войны, - заговорил Плеть, поднимаясь и направляясь к противоположному концу стола, - в случае наступления противника в сторону Аргентума запрещалось предпринимать какие-либо самостоятельные действия и следовало незамедлительно связаться с центральным штабом командования. Почему вы его нарушили?

– Мы не наступали, - выдавил идеолог, нелепо крутя головой, словно пытаясь раздавить лбом жвачку.

– Сколько войск вы собирались просить у нас?

– Мы... нам требуется не менее трёх тысяч бойцов для разведывательно-диверсионных операций и не менее двадцати тысяч обычных. Агх!

Патриция швырнуло в обратную сторону и стало растягивать на спинке стула, выворачивая конечности. Плеть недоумённо повторил:

– Двадцать три тысячи. При том, что нам самим требуются рекруты. Где логика?

– Это наши... потребности, - лицо идеолога налилось кровью, а руки опасно захрустели.
– Я не занимаюсь военными делами! Не надо!

– Интересно.

Давление ослабло, зато следующий образ вышиб стул из-под председателя собрания. В момент падения едва не сломав удерживаемую на столе шею, тот взвыл.

– Зачем вам войска, живо, - потребовал инфернал.

– Гарнизоны крепостей. Защита города, - прохрипел наместник.

– А ничего, что в вашей провинции живёт несколько миллионов?

Революционер не ответил, но смысл был более-менее понятен.

Плеть походил туда-сюда, раздумывая. Бросил, вспомнив что-то:

– Когда враг перешёл границу? Вопрос к обоим!

Лидеры повстанцев молчали, то ли прикидывая, как соврать, то ли прощаясь с жизнью. Повелитель нежити вкрадчиво добавил:

– В ваших интересах ответить быстро и честно. Отпускать я никого не собираюсь, но честный ответ может облегчить участь.

– Две недели, - решился наместник.

– Сколько?!

Новый образ отбросил градоначальника от стола и распластал на полу. Идеолог взлетел вверх и повис в полуметре над полом, царапая ногтями шею; мысками он едва-едва доставал до столешницы, и только благодаря этому не умирал от удушья.

– Две недели как открыт юго-восточный фронт! А вы тут играете в политику?
– Плеть встал на опустевшее место председателя.
– Вы, долбанный революционный комитет. Вы обещали, что провинция тут же поддержит вас, а через месяц вас будет носить на руках вся империя! Рассказывали, что половина армии ждёт не дождётся возможности добраться до императора! А теперь сидите здесь, как крысы, запертые в бочке, и воюете с населением своего города, которому вы на хрен не нужны!

"Заканчивай, - подумал Тавис, - здесь больше нечего делать". Но он немного ошибся.

– Солдат им не хватает... Будут вам солдаты. Сами пойдёте служить, раз ничего толкового не умеете.

Невидимая петля потянула идеолога вниз, и тот рухнул на стол, растянувшись на спине головой к повелителю нежити. Кому-то из соседей прилетело по голове конечностями, кого-то накрыло зелёно-золотой тканью, но больше никто не кричал; даже сама жертва, чьё падение сопроводил характерный хруст, не могла издать ни звука, лишь налитые кровью глаза бешено вращались в орбитах.

Тавис, закусив губу, наблюдал, как напарник откидывает края тоги, освобождая грудь пойманного. Как сама собой расходится на ней кожа, а затем раскрывается, словно двустворчатая решётка, грудная клетка, открывая доступ к живым органам. Забыв про остальной мир, Плеть был полностью сконцентрирован на своих действиях.