— Война, люди!!! — крик худосочного паренька, вбежавшего в церковь, громовым раскатом отдался от сводов. — Война! Голубя из столицы получили! Велят всем от старого до малого сию же годину собираться, каждый человек на счету!

Тонко завопила какая-то женщина, послышались рыдания. Люд будто очнулся ото сна и зашумел — как река, прорвавшая хрупкий весенний лед. Меланья оперлась о Зоека, тяжело дыша. Вот оно, то событие, туча темная...

— Венчай! — спокойно приказал жених Евдикаю. Во время обряда руки и голос священника дрожмя дрожали, язык заплетался и не слушался. Перстни надевались под набат. Наскоро поцеловав Меланью, Зоек нырнул в толпу испуганных гостей, крича:

— Трубить тревогу и всеобщий сбор! Трубить сбор!!!

Кто-то услышал-таки приказание, и на площади тягуче запели трубы, похожие на исполненные тоски волчьи голоса в далекой ночи. Солнце как по колдовству заслонили невесть откуда взявшиеся тучи, небо недобро, трескуче засмеялось. Меланья последней вышла на улицу и так бы и простояла, непонимающе глядя на мечущихся в дикой спешке женщин и мужчин, если бы не Ярила. Свекровь дернула невестку за рукав и поволокла куда-то. Голос донесся, как сквозь подушку:

— Поможешь харч собирать! Каждая пара рук важна!

В кладовых Меланья получила короткий инструктаж и взялась за работу: наполняла котомки немудреной снедью и подавала собравшимся солдатам или складывала горкой у входа — кому надо, возьмет.

За какую-то печину на дороге за волковскими стенами собралось изрядное как для Меланьи воинство, кажущееся тем больше, что женщины, старики и дети прощались с отъезжающими. Беспокойство людей передалось и животным — кони ржали, вставали на дыбы и не слушались поводьев, собаки выли, как по покойникам. В городе оставались лишь пятьдесят солдат гарнизонной стражи, прочие уходили.

Настала пора трогаться, и Зоек с ежеколодежно усиливающимся нетерпением вглядывался в толпу, ища глазами ту единственную, ради которой готов был беречь себя. Она не шла прощаться.

— Строиться! — с тяжелым сердцем приказал Зоек. Трубач подкрепил команду соответствующим сигналом, и женщины, сыновья и мужья которых стали вырываться из объятий, заголосили пуще прежнего.

К командиру подъехал какой-то всадник, Зоек с промедлением опознал в нем брата. Голова его была перевязана, но силы Славора и его сыновей восстанавливались удивительно быстро — Артам уже мог держаться в седле.

— Возьми с собой, брат! Прости за все...

После колодежного колебания командир пожал протянутую руку и хлопнул младшего по спине.

— Зоек!

Показалось, или вправду пробился сквозь гул голосов и рыданий ее крик? Зоек неверяще поворотил коня...

Меланья действительно не шла — бежала к нему, подобрав замаранную кружевную юбку и теряя черевички на колдобистой дороге. Зоек вонзил шпоры в конские бока и помчался навстречу. Натянув повод, соскочил наземь прежде, чем жеребец не то что остановился — на шаг перешел.

— Слушай меня, — твердо заговорил Зоек, сжав лицо жены в ладонях и глядя в ее широко распахнутые глаза. — Если станет известно, что враг продвинулся дальше норанских рудников и подходит к столице, беги в пущу. Отсюда до нее близко. Обещай, что сделаешь, как велю!

— Обещаю, — одними губами шепнула Меланья.

— И еще одно. Дай слово, что и ноги твоей не будет на фронте.

Нахмурившееся небо рассекла стрела молнии, очи на миг ослепила белесая вспышка. Меланья бессознательно обмякла в мужниных руках.

— Вернусь... — передавая жену захлебывающейся рыданиями Яриле, сказал Зоек.

И тронулись полторы сотни наспех собранных солдат... Отъехали далече, и донеслись тогда до оставшихся слова песни, на ходу кем-то сочиненной и тут же многими подхваченной:

Ветер степей подгоняет меня,

Рысью пущу вороного коня.

Вдаль по степи, по дороге во ржи...

Бросим отчаянье, мы же мужи!

Поищем пути к должной борьбе,

Узнаем все о нашем враге!

Бабский удел это — слезы пускать,

Мы же, солдаты, идем воевать!

II

Известие о войне прозвучало, точно предсмертный крик человека, который шел себе беспечно по улице и внезапно получил нож под ребро. Никто не ожидал, что гореллы осмелятся с огнем и мечом пойти на Лядаг, заручившийся поддержкой хмарского короля. Тем не менее, извечно мирным соседям невесть что взбрело в головы, и в совпавший с Меланьиной свадьбой день они пересекли лядагскую границу. До ночи гореллы успели захватить небольшой, плохо укрепленный замок. По не проверенным свидетельствам вражеские войска составляли двадцать тысяч человек; много большие воинства собирались в предыдущих веках, однако для Потеха и это было не малым, если учесть, что нападения никто не ждал, и армия, на которую последний год выделяли не так уж много средств, пребывала не в лучшем состоянии. На помощь из Хмары надеяться тоже не стоило, поскольку гореллы отважились вести войну на двух фронтах, и Потехов тесть сам нуждался в людях для выдворения захватчиков.