"Подходит к концу кровопролитие, самую малость продержаться надобно — идет, идет уж подкрепление, вместе с ним разобьете гореллов наголову..."

— Дай Бог! Дай Бог!!! — зачастили приближенные, крестясь неистово.

— Тихо! — гаркнул Потех. Снова обернулся к Меланье: — Что же сделать надобно?

"Начните переговоры, чтоб время потянуть, — вот ваш выход и спасение ваше. Иначе не продержитесь до прибытия хмарян..."

Князь отступил на пару шагов, точно в сердце пораженный.

— Не бывать! Не бывать такому! Чего вздумала — на позор толкать! Смела больно, ворожейка?! Лучше на погибель, чем к этим псам, Рысковцу их души, посольство самолично направить!!!

Такой волны княжеского неистовства еще не видел никто. Сколько-то колодежек прошло, а Потех все бушевал и бушевал. Ни один из рядом стоящих не смел не то что возразить — слово поперек гневливой тирады вставить. Казалось, князь бесится и только распаляется сильней.

Действуя по наитию, Меланья легкой поступью подошла и возложила ладонь на Потехову голову. Кто знает, хотел ли князь в тот момент ударить вещунью иль просто сбросить ее руку, — по страшно искаженному лицу оставалось лишь угадывать намеренья... Да только Потех неожиданно усмирился. Как ветром сдуло весь его гнев всего от трех громоподобных слов: "Смири гордыню — прислушайся".

До утра совещались, как бы все организовать, чтоб потянуть время. Предлагаемые супостатом условия сдачи лядагчане знали назубок — успели выучить благодаря многочисленным горельским депутациям — и теперь обсуждали, что затребовать при заключении мира, дабы завязавшиеся переговоры продлились как можно долее.

Меланья не присутствовала на совете. Обуреваемая одиночеством, молодая женщина по всему городу искала Зоека. За его невредимость и безопасность вещунья не волновалась — в случае чего она узнала бы даже не о происшествии самом, а о нависшей над мужниной головой смертельной угрозе. Однако в столь мелочном вопросе, как поиск человека, дар был, увы, беспомощен. Или, вероятнее, Виляс не видел смысла помогать с такой проблемой.

Меланья случайно наткнулась на Зоека у артиллерийного склада, поблизости с каковым не было ни одного факела, ибо от малейшей искры весь город мог взлететь на воздух. Выяснилось, что муж тоже ее искал, совсем не будучи уверенным в безопасности любимой.

После того как полуночные небеса прорезал ослепительный луч, гореллы не возобновляли обстрел и вообще сделались тише трав в поле. Выжившим лядагским солдатам представилась наконец оказия отдохнуть, а Меланье с Зоеком — побыть вместе.

Утром с кориванского холма верхами спустились парламентеры. Ехали они на княжьих лошадях — единственных во всем городе, коих не обделяли фуражом и кои потому не светили ребрами. Казалось бы, нашли лядагчане, чем головы томить — лошадей подбирать для депутации! Тому была одна причина: Потех упорно желал создать видимость того, что у них всего в достатке — и пороха, и фуража, и продовольствия, — поэтому на переговоры они идут не от великой нужды, а из желания прекратить кровопролитие.

По вышеуказанной причине в парламентеры выбрали наиболее бодрых и бравых с виду воинов. За главного средь них был Стольник, в отстаивании интересов Лядага, или как бишь назвали на совете выбивание лучших условий сдачи, нерушимый, точно скала, однако готовый в нужный момент поступиться каким-либо пунктом.

Все-таки непростительно милосерден был вождь горельский — он простодушно обрадовался депутации, хоть один из советников и говорил, дескать, не с мирным умыслом она прибыла. До вечера длилось обсуждение условий, на протяжении которого лядагчане таки отказались от одного пункта договора. Благо, их было придумано довольно, не на одну неделю, если по одному за день отказываться... Вечерком парламентеры отбыли в крепость, якобы на совещание, сами же проспали до утра и снова двинулись в стан супостата.

— Да что ты мелешь, от нужды! — отмахивался от советника Эрак. — Погляди, какие у них кобылы! А сами-то — какие молодцы! С такими запасами оборону держать да держать, благодари Богиню, что начали смиряться с неизбежной участью.

Таким образом, уловка Потеха сработала сверх всяких ожиданий. Также, возможно, не обошлось без Вилясового вмешательства — шутка ли, опытный вождь впал в такое заблуждение...

Прошла неделя.

В душный пасмурный день вражьи трубы нежданно запели тревогу. Солдаты торопливо стали выстраиваться для боя в ближних к лагерю полях.

Что за диво? Ладагчане во множестве высыпали на стены, и вскоре победный клич сотряс твердь: огромное воинство двигалось к ним, по гербам опознали хмарян. Приветственно и радостно грянули все крепостные пушки, взлетели в воздух подброшенные шапки...

Действительно чудом можно назвать то, что супостат узнал о приближении врага только благодаря регулярному разъезду, уже когда подкрепление подошло чрезвычайно близко. Ни один голубь с известием не долетел, ни один посыльный не примчался заранее, не предупредил о грозной силе, каковая движется с запада.