— Не нужно, — с нажимом повторила вдовица.

Подозвав щенка, который привык к ней настолько, что уже и без поводка не отходил далеко, Меланья заторопилась к воротам. Гощиц некоторое время постоял, а когда панны обрадовались, что таки не вынуждены терпеть его до самого замка, нагнал их со словами:

— Как хотите, но я все же провожу вас... Позвольте, пани Меланья, спросить — когда вы снимаете траур?

— Не скоро, — сквозь зубы прошипела вдова.

— Кабы вы мхом не покрылись до той печины, — опять загоготал Гощиц.

Нить терпения лопнула, не выдержав навешенного на нее груза.

— Слушайте, Гощиц! Оставьте нас, Бога ради!!! Окажите милость, я вас прошу!

Как о стену горохом.

"Непробиваема глупость человеческая", — горестно подумала Меланья, когда Гощиц начал новое повествование.

В замке им встретился князь в сопровождении трех пажиков, в яркие курточки облаченных, и ближних своих, в большинстве степенных немолодых мужей. Стольник ободряюще подмигнул крестнице, а Потех, оказывая великую честь, снял черную шляпу с пером.

— Панна Меланья! Право слово, не видевши тебя ни разу за минувшие недели, не мудрено подумать, что опекун держит тебя под замком. Однако слова везучих на встречи с тобою панов доказывают неправдивость такого предположения.

— Прошу простить, ясновельможный, — потупившись, смиренно склонила голову вдовица.

Стольник, выручая, добавил:

— Моя вина — это я нагрузил ее всевозможно: и танцы, и музыка, и верховая езда...

— Думаю, не в том дело. Не иначе живость молодцев отбила охоту к пирам? — не в бровь, а в глаз попал князь. Заметил выступивший на щеках вдовы румянец, засмеялся.

— Понимаю, понимаю, я сразу отметил, что пани не шибко благоволит к оказывающим ей повышенное внимание.

— Виляс наградил вас недюжинной проницательностью, ваша милость.

— Не стану отрицать... — вздохнул князь и сменил тон на серьезный. — Не обессудь, панна, но завтра пир по поводу моих рождин, и я был бы рад, ежели б ты соизволила порадовать нас своим присутствием.

— Сердечно благодарю за оказанную честь. Я постараюсь, — кивнула смущенная Меланья. — Позвольте удалиться?

— Пожалуйста, я же не держу. Пан Гощиц, извольте пройти с нами.

Меланья с Ежкой развернулись к выходу, а князь с приближенными и Гощицем свернули в боковой коридор.

— Я так понимаю, придется пойти... — грустно протянула Меланья.

— Конечно. От приглашения самого князя ты не вправе отказаться; игнорировать его тоже не стоит.

— О-хо-хо...

— Ничего, посидишь немного и уйдешь. Я знаю, даже полпечины средь этих напыщенных индюков, от которых, вдобавок, еще и вином разит, кажутся вечностью... но ничего не поделать.

Ночью вдове в очередной раз снился муж. "Не ходи, не ходи на пир", — только и твердил он.

С тревогой проснулась Меланья, но, увы, послушаться Васеля не позволяло приглашение самого князя.

Целых две печины Лукерия наряжала вдовицу, укладывала ее косы "баранками" под жемчужную сеть и мечтала вслух, как она вела бы себя, попав на такой пир. С каждой колодежкой тревога Меланьи усиливалась.

***

Наступил вечер. Гости сходились в обширную "небесную" залу с высокими, разукрашенными наподобие слегка облачного неба каменными сводами и малахитовым полом. За длинным-предлинным пиршественным столом собрался весь цвет Лядага — военные, вельможи, несколько самых богатых купцов, представители духовенства, словом, все, имевшие влияние иль занимавшие высокие должности, в том числе войты дальних городов. Не обошлось, конечно, без придворных дам и их дочерей, по случаю княжеских рождин убравшихся в лучшие свои наряды.

Собравшиеся просто сверкали роскошью одежд: драгоценными брошами и перьями на шляпах, украшениями с россыпью каменьев, платьями из парчи, атласа и шелка, кармазиновыми кунтушами, плащами из аксамита. Рукояти сабель, никогда, впрочем, не орошаемых кровью, — и те усыпали самоцветы. Меланья в траурно-черном плаще и платье сильно выделялась средь цветного букета дам. Не одна пани косилась на нее, шепча что-то мужу иль дочери.

— Не портила б другим веселья!.. — ворчала какая-то сударыня, скрыв обрюзгшее лицо веером. — Как смерть убралась, ей-Богу!

— Не отказался б я почить от стилета такой смерти... — шепотом отвечал муж ее.

— Что-что?

— Согласен с тобою, дорогая.

Но наиболее страшным оказался взгляд человека, от встречи с которым ранее, по всей видимости, хранил муж. Объяснить иначе, почему она ни разу не столкнулась с ним со времени первой встречи, было невозможно. Меланье вспомнилось, как порой она, слушая внутренний глас, делала по дороге в покои большой крюк. Теперь стало ясно, с кем удача разводила дороги.