Все и каждый уговаривают меня простить рыжую. Нэтали делает это со слезами и мольбой.

– Шеннон, я не оправдываю её, она поступила плохо, и это факт. – Всего лишь плохо? Она поступила чудовищно, Нэт! – раскрываю глаза. – Давай закроем тему. Ты приехала к внуку, а не оправдывать свою дочь. Так что не занимай мои уши, – улыбаюсь. – Ты ещё любишь её, да? – пронзает Нэтали меня взглядом. И зелёные глаза Орландо впиваются в меня. Они оба ждут от меня ответа. – О! Всё! Это запрещённый вопрос! – закрываю тему. – Я поняла, – улыбается Нэтали. – Мы пойдём гулять. – Да! Папа, мы пойдём. Можно? – О Ти натягивает на свои плечики кофточку. – Я с вами! – улыбаюсь. Не хватало ещё чтобы Нэтали маякнула Холи, что Орландо без своего папочки. Чёрта-с два.

Хайкинг на холмах, это любимое занятие Джареда. Не моё, но я стойко выношу пока мой малыш набегается. Мы уже возвращаемся домой, Нэтали беседует с Орландо, рассказывает про птичек. Я в умиротворении, держу сына за руку, слышу какие-то его вопросы. Я счастливый отец. У меня самый лучший сын в мире! Но моё спокойствии нарушает возня. Ничего не могу понять.

– Мама! – восклицает О Ти и несется вперёд по улице. – Орландо… – я хотел закричать, но получилось совсем тихо.

Рыжая падает на колени, и со всем вселенским счастьем принимает сына в свои объятия. Вот такая должна быть семья. Где есть я, мой ребёнок, моя жена. А не так как у нас… Всё через задницу…

– Здравствуй, – кивает рыжая, когда мы пересекаемся с ней. – Ага, – бросаю, поднимаю Орландо на руки. – Папа, смотри, что мне дала мама, – протягивает мне коробку с ежевикой. – Отлично, – киваю я. – Мама, наверняка, не знала, что у тебя на неё аллергия, – бормочу. Конечно же, у него нет аллергии, но я мечтаю сделать ей больно. – У него нет аллергии, Шеннон! – улыбается Нэтали. – Папа, нет аллергии. Я люблю ежевику, – меня сдаёт ещё и сын. – Ты свободна. Спасибо за ягоду! – поворачиваю голову на рыжую. У неё красные глаза. – Держи, идите в дом, – отдаю О Ти Нэтали. – Пока, мамочка! – машет Орландо ей рукой. – Шеннон, пожалуйста! – плачет рыжая. – Попрощайся с ребёнком! – рычу. – Пока мой родной. До встречи, – она быстро целует его в щёку. Они уходят. Закуриваю. – Что в словах «не приближайся к моему сыну» ты не поняла? – поворачиваюсь к ней. – Шеннон, пожалуйста! Я прошу тебя, умоляю, разреши мне проводить с ним время! – крепко сжимает мою ладонь. – Я сделала ошибку, я осознала. Выслушай меня! Я была больна. Я вылечилась. Я все эти годы наблюдала за вами. Я люблю вас, Шеннон, очень люблю. Мне нет прощения, только позволь мне общаться с ним, – утирает рукавом кофты слёзы.

Я так редко видел, как она плачет. Почти не видел. И у меня сердце разрывается. Я хочу, чтобы мой сын был счастлив, а я вижу, каким счастливым делают его встречи с ней.

– Ты клялась мне, клялась, лёжа в нашей постели, что никогда не вернёшься к Граффаду, а сама разгуливала с ним по Дублину! – рявкаю. – Ты видел эти фото? – улыбается она. – Что? Ты улыбаешься? Может, ты не до конца вылечилась? – морщусь. – Шеннон, я перевела дело о разводе в Дублин, потому что большую часть этих трёх лет я провела там. И эти фото были сделаны у здания суда. Это было последние заседание. Мы развелись в тот день, – она крепко обнимает меня.

Я в ступоре. Но почему-то мне легче от того, что она в разводе. Чуть наклоняю голову. Носом утыкаюсь в её волосы. Тихонько втягиваю их аромат. Тело покрывают мурашки. О, Господи… Я напрасно убеждал себя в том, что ненавижу этот аромат. Я схожу от него с ума… – Обними меня, пожалуйста, обними! – шепчет мне в грудь. Возвращаюсь в реальность.

Оказывается она обнимает меня.

– Значит так! – отталкиваю её от себя, она нехотя отпускает меня. – Прости! – опускает глаза. – Начнём с трёх часов, – смотрю на неё. – С трёх часов? Ты о чём? – сводит брови. – Ты можешь видеться с ним не больше трёх часов в неделю, – объясняю. – Всего три? – в глазах ужас. – Шеннон, пожалуйста! – Так, всё! Уезжай! – тычу пальцем на её машину. – Нет, нет, нет. Прости. Три так три, – кивает. – И ты должна будешь привезти мне его по первому требованию. Ты всегда должна быть на связи. И выкинь из головы любую идиотскую мысль. Мне не составит труда лишить тебя родительских прав, – обвожу улицу взглядом. – Родительских прав? – раскрывает глаза. – Я имею их? – Да. Он наш общий с тобой сын. Во всех документах. Я думал, что ты вернёшься, идиот… – опускаю голову. – О, Господи! – снова плачет она. – Ты не идиот! Любимый мой! Ты не идиот! – снова бросается ко мне на шею, целует всё моё лицо. Я разрыдаюсь. Сейчас расплачусь, как сопливая девчонка. – Всё. Уезжай, – отрываю её от себя. Она кивает, вытирает лицо, открывает дверь своей машины. – Эй, Хол, – окликаю её. – Да? – в глазах океан разливающейся надежды. – Я не простил тебя, – качаю головой захожу в дом. Слышу, что она уезжает.

ЧЁРТОВА ДЕВКА!!! Агония… Моя дорогая агония…

– Папа! Папа! Пойдём! – О Ти хватает меня за руку. Ведёт в кухню. – Это тебе, это мне, а это бабуле, – он поделил на троих всю ежевику. Конечно, мне и Нэтали досталось лишь по паре штук. – Ешь сам, – улыбаюсь. – Нет. Мама, сказала, что ягодки нам, а не мне одному, – деловито выдаёт он. Нэтали смеётся.

Ох, Холи, Холи… Тебе придётся перевернуть мир, если ты хочешь заслужить прощение…

====== Часть 78. Падшая... ======

После долгой, тяжёлой ночи в студии приезжаю за Орландо, сегодня он ночевал у мамы. Наверняка, рыжая уже тут как тут.

Вхожу в дом. Тишина. Из гостиной раздаётся смех. Обуваю саморазлагающиеся тапки, ставлю на подоконник цветущую герань. Тихонько прохожу вглубь дома.

Орландо прыгает на диване, параллельно смотрит мультфильмы. Куча кошек заполоняют экран. Этот мальчишка растёт заядлым кошатником. Внизу Холи занимается йогой. Оставшись моей любимой, аппетитная попка вскинута вверх. Любуюсь. Верхний мозг отключён, зато нижний чрезвычайно активен. Уже прикидывает в каких позах будет иметь мою коричную девочку.

Эй! Шеннон! Стоп! Ты зол на неё, помнишь? Ненавидишь! Она же бросила нас!

– Ляг обратно! – шепчу своему члену. – Повисни! – Мама! А это как называется? – Орландо гладит её по руке. – Собака мордой в пол, сынок. – Собака, – смеётся Орландо. – Я больше люблю кошек! – жмёт он плечами. – Но хочу, как ты! – встаёт на четвереньки рядом с Холи, поднимает попу, опирается ладошками и носочками ступней о пол. Громко кряхтит. – Хах, – не сдерживаюсь, смеюсь. – Папа! – радуется Орландо и прыгает ко мне на руки. Холи садится на пол, сворачивает коврик. – Привет, – чуть улыбается она. Киваю ей. Она уходит из гостиной. – Репетиции всю ночь? Как в старые добрые времена? – выглядывает из кухни. В руках стакан лимонада, грудь и шея блестят от пота. «Давай трахнем её! Запрём мальца на чердаке и надругаемся над рыжей»! – кричит мой член. – А где мама? – оглядываюсь, игнорируя её вопрос и нижний голос. – На фермерском рынке. Садись завтракать, – зовёт. – Папа, отпусти. Там «Коты-аристократы»! – отпускаю, он убегает. – Что? – свожу брови. – Так называется мультфильм, – она варит мне кофе. Моя рабыня! – «Коты-аристократы»? А какие ещё есть? «Псы-импрессионисты»? «Мыши – биржевые брокеры»? «Хомяки – наследники престола»? – развожу руками, она смеётся.