====== Часть 75. Па-па ======

День летит за днём, ночь за ночью, месяц за месяцем. От рыжей ни весточки, ни звонка, ни встречи. И никто, ни её родители, ни сёстры, никто не знает где она. Моя злость копится, и с каждой секундой, с каждым днём она все сильнее. Я могу с уверенностью сказать, что я ненавижу её. И я ненавижу запах корицы. Это самый ненавистный запах. Я затеял большой ремонт. В моём доме перестелили даже полы. Я сделал всё, только бы ничего не напоминало о ней. Ни мне, ни сыну. Если он когда-нибудь спросит меня о ней, я скажу, что она была ужасной женщиной, что она его бросила и умерла в страшных муках.

И я так отчаянно пытаюсь найти спасение в других женщинах, всем своим нутром чуя, что это напрасно.

Но тем не менее знойная рыжая сегодня в моей постели. Вернее в машине, в моём гараже. Я не могу тащить её в дом. Ведь там, в комнате рядом с моей в своей детской уже может держать голову, сидеть, держать бутылочку с молоком и даже ходить, сэр О Ти. Невозможный ребёнок, к слову. Весь в мамочку…

– Что ты хочешь, чтобы я сделала? – Хелен прижимается голой грудью к моему лицу. – Хочу трахнуть тебя, – облизываю губы. – О! Ну этого хотим мы оба, – откидывает длинные рыжие волосы. Зарываюсь в них носом. Ничего. Они ничем не пахнут, и это такое облегчение для меня. Нет всё-таки пахнут. Вишнёвыми сигаретами, которые мы курили в клубе. – Иди ко мне! – сильно сжимаю её груди, по очереди кусаю соски. – Хочу, чтобы ты меня наказал, – хрипит она. – А ты провинилась, грязная шлюшка? – оттягиваю её голову за волосы. – Да. Я была плохой девочкой, непослушной шлюшкой, – её глаза горят. – Вставай в позу, в которой хочешь, чтобы я тебя наказал, – отпускаю её. Она встаёт на колени хватается руками за спинку сиденья. – Будь грубым и жёстким, не сдерживайся. Боль возбуждает меня! – смотрит через плечо. Оттягиваю руку и со всей силы прохожусь по обоим ягодицам. Она взвизгивает а потом заливается смехом. Слишком громко. Мне кажется, что она разбудит О Ти, мне кажется, что он услышит её. О чём ты, Шеннон? Он спит на втором этаже, гараж находится в подвале. Он не проснётся. – Ну же, ещё, Шеннон! – В какой раз мы спим с тобой, а я и понятия не имел, что ты любишь так жёстко, – облизываю губы. Встаю на колени позади неё. – Я стеснялась, а теперь считаю, что наши отношения вышли на новый уровень. Могу рассказать тебе о своём втором я. Ударь меня, ударь снова, бей меня, так сильно, как можешь, я хочу почувствовать твою силу, – извивается она. – Я могу тебя убить, детка! – улыбаюсь, раскатываю презерватив по члену. – Не убьёшь, просто ударь меня! – её аж трясёт. Как скажешь! Разминаю руки, и осыпаю звонкими шлепками её тело. Она заходится в наслаждении. А я понимаю, что меня это ничуть не возбуждает. Один-два раза шлёпнуть по аппетитной заднице – да, это приятно. Чувствовать лёгкое покалывание на своей ладони, которая вот-вот подарила моей малышке наслаждение. Но это… Это, скорее, похоже на избиение, и мне это совершенно не нравится. Давлю ей на спину, крепко прижимая к стеклу, придвигаю за бёдра к себе, быстро вхожу в неё. О! У меня уже сто лет не было анального секса. – Ну же! Сильнее Шеннон, не щади меня! – Заткнись! – тяну её за волосы, зажимаю рот ладонью. – Да! – прорывается её голос сквозь мои пальцы. Ну, правда, Хелен, заткнись! Не болтай. Ты и так жутко отвлекаешь! Прижимаю её спину к своей груди, сильно сжимаю соски и она с писком кончает. Как? Как она кончила? Я бы, наверное, умер от боли. – Я помогу тебе! – переворачивается она, стягивает с меня презерватив и начинает сосать. Да так сильно, что мне становится тяжело дышать. – Полегче, Хелен! Я не хочу остаться без него! – торможу её за волосы. – Направляй меня, сделай это сам! – кивает она. Крепко сжимаю её волосы, и теперь трахаю в рот как хочу, как мне нужно. И даже, когда я кончаю, заливая её глотку, эта больная не отпускает меня. Я знаю только одну, которая была так же жадна до моего члена… – Холи, остановись, – оттягиваю её за волосы. Лёгкая улыбка, которая была у неё вначале, сразу же пропадает. – Как ты меня назвал? – раскрывает глаза. – Как? – свожу брови. – Вообще никак не называл, – качаю головой, натягивая боксеры. – Ты назвал меня Холи! – кивает. – Не говори глупостей! Я не мог тебя так назвать! – отказываюсь. – Ты назвал меня другим именем, именем своей бывшей! – она негодует. – Хелен, я серьёзно, не говори глупостей! Поехали, я отвезу тебя домой. – Не стоит! Просто поблагодари свою очередную шлюху за секс, и выпусти меня отсюда! – Не говори так, ты не моя очередная шлюха, ты же знаешь, – прижимаю её к себе, целую в шею. – Ты настоящий засранец, Шеннон Лето! И почему я всегда ведусь на этот твой кошачий взгляд? Почему сплю с тобой все эти годы? – улыбается она. – Ты знаешь, что лучше меня никого нет! – играю бровями. – Ты такой самонадеянный! Такой высокомерный, мне так это нравится. Я всегда… – Шеннон? – мамин голос, и свет из дверного проёма. Чёрт! – Я в машине мам, сейчас зайду, – открываю дверь. Оправдываюсь, как мальчишка. – Я не знаю, чем ты там занимаешься, да и знать не хочу. У Орландо сыпь. Вот рецепт, срочно съезди в аптеку, – мама кладёт бумажку на стол, закрывает дверь, уходит. – Это была твоя мама? – Хелен уже одета, красит губы. – Да. – Кто такой Орландо? – любопытная. – Эмм… Племянник, – вру. Ей не обязательно знать. Вернее совсем не нужно. – Племянник? У Джареда есть сын? – её глаза горят, будто она узнала тайну всех времён и народов. – Нет, Хелен! Джаред не единственный мой родственник! Это сын моей сестры. Маминой племянницы, – чем запутаннее, тем не интереснее. – Его зовут Орландо? Красивое имя! – Хелен пристёгивается. – Как по мне, так, ужаснейшее. Его мать ненормальная! – отмахиваюсь. Забираю рецепт со стола у двери. Отвожу Хелен домой. Приезжаю в аптеку, протягиваю рецепт. – Сколько лет малышу? – спрашивает мужчина за прилавком. – Эмм… – напрягаюсь. – Одиннадцать месяцев. – О! Большой. Вам подойдёт вот эта мазь, – протягивает мне тюбик. Чувак, мне все равно. Просто дай то, что я прошу.

Ухожу, приезжаю домой. Слышу звонкое лепетание Орландо. Очень поздно. Почему он ещё не спит? Протягиваю маме лекарства.

– Па! – громко выдыхает О Ти и идёт на меня. – Да, да. И тебе привет! – легонько отталкиваю его от себя. Мама укоризненно качает головой. – Когда он уже научится говорить нормально? – С ребёнком нужно заниматься, Шеннон! А не трахать шлюх в гараже, – она злится. – Прошло время, когда ты меня учила. Не старайся, – отмахиваюсь. – Я спать. – Даже не поинтересуешься, что с твоим сыном? Что за сыпь? – она поднимает О Ти на руки. – У тебя температура, малыш, – целует его в лоб. – Наверняка объелся сладкого. Такое уже тысячу раз бывало! – ухожу. Ложусь спать.

Утро какое-то серое, несмотря на солнце. Прохладный душ не особо помогает проснуться.

– Доброго утра, – ставлю турку на плиту. Мама игнорирует меня. – Па! – выглядывает из-за мамы О Ти. – Всё па да па, – мама протягивает ему печенье. – Скажи полностью. Папа! Папа! Давай, малыш! Па-па! – учит его Констанс. – Па! – выдыхает Орландо. – Он может это сказать. Упрямится! – фыркаю. Мама по-прежнему не обращает на меня никакого внимания. – Орландо, давай! Па-па! – улыбается она. – Нана! – смеется мальчишка. Мама вторит ему. – Да! Меня-то ты выучил! – кивает она. – Папа! – громко выдаёт сын. Резко разворачиваюсь. В горле встаёт ком. Прочищаю горло. – Умница! Мой дорогой! – Констанс целует его. – Папа! Папа! Папа! – твердит Орландо. Мама смеётся. Ему нравится, что он веселит её. И, кажется, целую тысячу раз повторяет «папа». Наливаю кофе, сажусь за стол. Хватаю газету. – Ну всё! Теперь первое слово будет затёрто до дыр, – улыбаюсь, разворачиваю газету. – Его первое слово было давно, ты его пропустил, как и первый шаг, который ты тоже пропустил, – фыркает мама. – Ты его пропустил, – передразниваю маму. Листаю газету. Как всегда ничего интересного. – Отдай газету, – вскакивает мама. – Что? Почему? – не понимаю. – Просто отдай. Я хотела кое-что прочитать, – глаза у неё бегают. – Миссис Лето! Вам меня не обмануть, – улыбаюсь, встаю, отхожу к окну. Быстро перелистываю страницы. Фотография Холи и Дага. Они вместе. На парковке у Дублинского здания суда. Он поддерживает её за талию. «Экс девушка барабанщика Шеннона Лето, времени даром не теряет. После окончания скрытного романа, рыжая бестия, очевидно, вернулась к бывшему мужу, миллиардеру Дагу Граффаду. Парочка была замечена в Дублине у здания окружного суда», – дочитываю подпись под фото. Сползаю по стене на пол. Закрываю лицо ладонями. Дьявольское отродие! Вернулась к своему мужу! Шлюха! Ты клялась, чёртова девка! Клялась, что не вернёшься к нему! – Сынок… – сочувственно выдыхает мама. – Сука! – ору я. Орландо пугается и заливается слезами. – Заткни его! Заткни его, мама! – рявкаю, выхожу из дома. Прямо в одежде прыгаю в бассейн.

Забыться! Забыться! Забыться!

====== Часть 76. Смысл жизни ======

Проходит ещё целый месяц. Я сам не свой. На глазах серая пелена. Один день похож на предыдущий. У всех женщин одинаковые лица. Конечно, нет, но мне наплевать. Главное, что каждая из них рыжая. Моё утро серое, несмотря на яркое калифорнийское солнце. Открываю глаза через силу, вижу приоткрытые губы очередной.

ТЫ! НЕ! ХОЛИ!

Встаю, вылетаю из комнаты. Встаю перед зеркалом. Не хочу смотреть!

Нехотя сижу в студии. Кристина не вызывает никаких чувств. Вообще. Это странно. Действительно. Очень странно.

А сейчас…

Мало того, что она нас бросила, так ещё и вернулась к бывшему мужу! Ей не нужен сын…

Сын… Он снова плачет. Да сколько можно? Он плачет от того, что ему нечем заняться, видимо. Бесполезный кусок мяса на маленьких косточках.

– Ну что? Что ты постоянно орёшь? – подхожу к манежу. – Конечно, ты мне не ответишь… – морщусь. – Ты весь мокрый, поэтому плачешь? Фу! Почему ты не в подгузнике? – подхватываю одеяло, которое расстелено под ним двумя пальцами, вытаскиваю его из под мальчишки. Бросаю на пол. Он перестаёт плакать и я чувствую облегчение. Зелёные глаза сверлят меня серьёзным взглядом. – И что ты пялишься? Осуждаешь? Не демонстрируй мне этот твой взгляд. Весь в мамочку. Шлюху! А что ты удивляешься? Она шлюха! – рявкаю. У него затряслись губы и звонкий плач вновь наполнил комнату. – Мама! – ору. – Мама, где ты? Заткни его! Он меня бесит! Какого чёрта он орёт? Смени ему исподнее! И надень подгузник! Он хоть не будет вонять своими испражнениями… – уже тише. – Уйди отсюда! – мама входит в комнату с бутылочкой тёплого чая. Она раздражена. – Чтобы я больше не слышала, что ты так с ним разговариваешь! Не смей выражаться при моём внуке! – Да он весь в свою чёртову мамочку! Даже смотрит также! – смотрю на мелкого с отвращением. – Пошёл вон! – не выдерживает мама. – Уходи или я ударю тебя, клянусь, Шеннон! – Делай что хочешь, только заткни его! – выхожу из комнаты.

В студии Джареда бренчу на гитаре. Кажется, мне надоели барабаны. Пора сделать перерыв.

– Поеду сегодня с тобой. Соскучился по мелкому, – торжественно сообщает брат. – Хочешь, подарю? Насовсем. Будет жить у тебя. – Не говори глупостей! – отмахивается Джаред. – Смотри, что я ему купил! – Мне наплевать, что ещё сломает этот мальчишка! – отворачиваюсь. – Идиот! Ты настоящий идиот, брат! Жизнь сделала тебе такой подарок, а ты не ценишь. – Хочешь, передарю? – хлопаю глазами. – Я даже разговаривать с тобой не хочу. Никогда не думал, что мой брат окажется таким дерьмом! Я уехал! – сообщает мне, выходит из студии, и я слышу, как Джаред уезжает. Упираюсь лбом в стол. Эта сука нанесла мне такую рану. Она разбила всё моё сердце на крошечные осколки. На такие мелкие, что я не могу собрать их воедино, чтобы полюбить собственного сына. Нужно хотя бы попытаться!

Покупаю множество игрушек в торговом центре. За тот год, что Орландо живёт в этом мире, я ни разу не купил ему ничего, кроме тех лекарств, которые, к слову, оказались совершенно бесполезными. Как у него была сыпь месяц назад, так и не прошла по сей день.

– Сынок, папа дома! Посмотри, сколько всего я тебе купил! – кричу, входя в дом. – Не старайся. Их нет, – Джаред пьёт сок. – Ты не староват для морковно-тыквенного сока, для детей, от восьми месяцев? – читаю надпись на коробочке. Джаред показывает мне средний палец. – Где они? – спрашивает. – Гуляют, – жму плечами. – А я, как придурок накупил всех этих штук для мелкого. – Позвоню им, – Джаред тыкает пальцами в свою ежевику. – Мам? Вы где? Где? Что случилось? Ого! Мама! Как он? – Как он? – желудок сдавливает спазм. – Что произошло? – Заткнись! – шипит Джаред. – Да. Хорошо. Мы сейчас приедем! – убирает телефон в карман. – Что случилось? – тяжело дышу. – Они в больнице. У Орландо сильная температура. Эта сыпь, она стала совсем красной. Не знаю. Поехали! – Да… – киваю, на ватных ногах плетусь за братом. Я в растерянности. Трясу головой.