– Твоя мама вернулась, – тихонько проговариваю. – Мама? – поднимает сын голову. – Мама, – киваю. – Бабуля? – не отрываясь от рисунка, спрашивает он. – Нет, сынок. Мама. Настоящая. Я рад, что ты сейчас плохо меня понимаешь, – киваю. Вздрагиваю от пришедшего письма на мою почту.

«Здравствуй. Я дико соскучилась. Я не прошу простить меня или принять обратно. И я не претендую на твоё внимание. Я прошу тебя разрешить мне общаться с сыном. С моим сыном. Я приеду, я хочу подарить ему подарок. Спасибо», – дочитываю.

Что? Да как у тебя ещё наглости хватило? Я убью тебя, клянусь, убью, если ты подойдёшь к О Ти.

– Джуни! – входит Джаред. – Дядя Джей! – несётся сын к Джареду. Фух! Слава Богу, Джаред приехал, побудет с Орландо.

«Прежде чем ты встретишься с О Ти, нам нужно поговорить. Жди меня там же, в Пасадене, на той же самой скамье», – быстро печатаю ответ на письмо.

«Хорошо. Я буду там через десять минут», – ответ не заставляет себя ждать.

– Брат, посиди с О Ти. Мне срочно нужно в Пасадену. Буквально на час. Дела возникли, – прошу его. – Эмм, ну хорошо, – соглашается он. – Иди ко мне, – поднимаю Орландо на руки. – Обними папу! – Сильно-сильно? Как люблю? – хлопает густющими ресницами. Я смеюсь. Всегда говорю ему «Обними сильно. Так сильно, как любишь». Если честно, сомневаюсь, что он знает, что такое любовь, вряд ли осознаёт. Но обнимает крепко. – Эй, я люблю тебя! – смотрю в его глаза. – Люблю тебя, – кивает Орландо и срывается с моих рук, что-то быстро лопочет Джареду, а тот в свою очередь делает вид, что разбирает каждое его слово. – О Ти! Ты задушишь её! – Джаред отбирает у малыша кошку. Вернее котёнка, которого мама с Орландо притащили с очередной прогулки. Мы отмыли её, сделали все прививки и теперь в нашем доме живет маленькая рыжая кошечка, пушисты комок. – Я поехал, скоро буду. И, эй, Джей, если мультики, то недолго! – я строгий папа. – Нам будет так весело, что он не вспомнит про мультики, – подмигивает Джаред. – Орландо! Не целуй её! – отпихивает он кошечку.

Еду по дороге в Пасадену со счастливейшей улыбкой на лице. О Ти моя отдушина. Но, хватит на этом! Я еду на встречу с этой женщиной. С той, которая бросила нас, которая отказалась от нас! Сука! Я тебе всё выскажу! Запрещу приближаться к моему сыну.

Сижу в машине, жду её. Как будет круто, она подойдёт, а я специально буду медлить прежде чем выйду из машины. Пускай ждёт!

В итоге жду я. Почти два часа. Эта сука так и не появилась здесь. Я чертовски зол. Невероятно зол. Въезжаю во двор. У порога меня встречает мама. Она напугана, растерянна.

– Что-то случилось с Орландо? – меня трясёт. – Почему здесь ты, а не Джаред? – С Орландо всё в порядке. У Джареда возникли дела, проходи, – зовёт в дом. У двери стоит огромный пакет с игрушками, вещами. – Мама, мы его балуем. Вот увидишь, он вырастит и выгонит меня из собственного дома! – смеюсь. – Он заслуживает этих подарков. У него же недавно был день рождения. Хочешь, кофе? Чаю? Виски? – неожиданно спрашивает она. – Эмм, нет, – качаю головой. – Выпью сока. – Папа! – несётся через столовую Орландо. – Осторожно! Ты упадёшь, – ловлю его, целую в макушку. – Папа! Папа, пойдём! Я тебе кое-что покажу! Там мама! – тычет пальчиком куда-то вглубь дома. – Что? – отпускаю сына с рук. – Кто там? – смотрю на Констанс. Она виновато улыбается. – Холи. Она принесла подарки, она хочет общаться с сыном. Я не могла выгнать её. – А я смогу! – киваю, быстро прохожу по дому, она стоит у студии, робко смотрит на меня. – Привет, – улыбается. – Ты не здесь должна была меня ждать! – Я представляла, что ты мне скажешь. Поэтому сразу поехала сюда. Прости, что схитрила… – А ну-ка, пойдём, – хватаю её за ладонь, тащу за собой. – Уходи, – выталкиваю её из дома. – Шеннон, пожалуйста, нет! Умоляю, не выгоняй меня. Я совершила ошибку, самую большую в жизни, – она рыдает, вцепившись ладонями мне в рубашку. – Поздно ты осознала, – отпихиваю её, захлопываю дверь. Оборачиваюсь, Орландо всё видел. – Мама, забери О Ти! – рявкаю. Констанс быстро выходит из кухни, хватает на руки Орландо, поднимается наверх.

Холи плачет за дверью. Громко. Не хватало ещё чтобы соседи услышали, или того хуже – папарацци. Открываю дверь, она сидит у самого порога, присаживаюсь на корточки перед ней, сильно сжимаю плечо. – Заткнись! Закрой рот, пока тебя не услышали! – шиплю. Она поднимает на меня глаза, встаёт на колени. О! Ну только этого мне ещё не хватало!

– Умоляю, Шеннон! Умоляю, разреши нам общаться! Он же мой сын! Мой сыночек, – содрогается от рыданий. – Он не твой сын. Он мой. Только мой! Ты нас бросила! Ты наплевала! – Нет! Шеннон, я просто не могла оставаться с вами. Я была в маниакальной депрессии. Эти три года я лечилась у психиатра… – Мне наплевать, что ты делала! Я не хочу слушать! Ты не приблизишься к моему сыну. Я хочу убить тебя! Понимаешь, хочу просто застрелить тебя! Не смей попадаться нам на глаза! – шиплю. – Нет! Пожалуйста, нет! Я люблю вас! Я хочу общаться с сыном. Я следила за вами всё это время, но мне нельзя было приближаться к вам! – утирает слёзы. – И вообще ты не имеешь права запрещать мне… – Что? – свожу брови. Крышу срывает. – Да как у тебя ещё совести хватает? – ору, с силой отталкиваю её. Она не удерживается и падает со ступеней. НАПЛЕВАТЬ!

Выбрасываю пакеты с её подарками на улицу. Хватаю газету, которая осталась на крыльце ещё с утра, выуживаю из кармана зажигалку, поджигаю бумагу и бросаю на пакеты с подарками, в секунду пламя, с чёрным дымом уверенно поднимается вверх.

– Шеннон, нет! Это для Орландо, – навзрыд плачет она. Подлетаю к ней, хватаю за волосы, ставлю на ноги, она замирает. Правой ладонью зажимаю её горло. – Все это время я и с тобой мечтал это сделать! – указываю на костёр. – Я сжёг бы тебя! Сжёг, ведьма! А сейчас ты здесь, и я тебя даже ударить не могу. Не могу! – ору. Чувствую, как она тяжело сглатывает, и от её горячих слёз намокает и моя рука. – Эй! Эй! Эй! – подбегает Джаред. – Всё, Шеннон, остынь! – убирает мою руку от её шеи. Закрывает её собой. – Увези её! – рычу. – Увези её отсюда! Быстрее! Оставь её одну в машине, и спусти её с холмов, с самого высокого утёса, чтобы она сдохла ко всем чертям! – бросаю. Захожу в дом. Сразу в студию, надеваю наушники, что-то тяжёлое. Со всей силы луплю по барабанам. Но не помогает. Захватив нож с кухни, спускаюсь в спортзал. Крепко зажимаю рукоятку в руке, и через минуту от груши остаётся лишь истыканное ножом жалкое резиновое покрытие. А на полу целая гора песка. И я плюхаюсь в эту гору.

Она посмела придти сюда, назваться его матерью, принести подарки. А потерянных три года вернуть не хочешь?

Как ты смогла? Как? Сказала, что любит. И, чёрт возьми, я тоже люблю! До сих пор!

Она неустанно пытается прорваться к нам. К Джею, который, почему-то защищает её, к маме, которая ходит с ней по магазинам… Я один здесь кремень! Я один не подпускаю её к нам с сыном. Проходит почти двадцать дней, и я ничего от неё не слышу. Как раз эти дни мы усиленно репетируем и большую часть времени О Ти проводит у бабушки. Когда Джаред объявляет трехдневные выходные, Томо громко восклицает на языке, которого я, конечно же, не знаю.

Подъезжаю к маминому дому. Машина рыжей стоит у ворот.

ОНА С МОИМ СЫНОМ СЕЙЧАС!!!

Лечу в дом. Мама, верни его в мои руки!!!

– Где он? – рычу. – Шеннон, ты должен понять! – Не должен. Я ничего не должен мама! – Сынок, Орландо нужна мать! Он не может называть мамой меня или очередную из твоих шлюх. – Холи была очередной шлюхой! – рявкаю. – Да… – скептик. – Именно поэтому ты обручился с ней и с нетерпением ждал своего сына! – Я был глупым… – Однако ты любил её. Вы родили сына. – Родили, и она свалила обратно. К своему дорогому муженьку. – Сынок, я не прошу тебя простить её, дать ей шанс. Просто позволь ей общаться с сыном. – Общаться с сыном? Мама, она называет его «Орли»! – морщусь. – А я тебя называю «Шенни». Потому что до смерти люблю тебя. И она до смерти любит своего сына. Вашего сына. – Мама! Я даже слышать ничего не хочу. Эта женщина умерла для меня. – Эта женщина жива, и она любит своего сына, – входит в дом Холи. У неё на руках мой сын. Забираю Орландо себе. – Мама, ты чувствуешь этот холод? Будто сам мертвец здесь. – Шеннон! – восклицает мама. – Всё нормально, мам. Я побуду на улице, – Холи выходит на задний двор. – Она называет тебя мамой? – морщусь. – Предатель! – смотрю на маму. – Пойдём, сынок. Эти женщины нам не подруги…