Как же так можно? Как? Неужели тебе всё равно на него? На меня, на наше прошлое. На то, что было у нас, было между нами. Эти наши совместные чтения по вечерам. Твои маленькие ледяные ступни в моих ладонях. Кофе в постель, и обильные завтраки для меня. Уморительные поездки в супермаркет, и беготня от папарацци и фанатов. Тот месяц в Лхасе, совместный душ в полиэтиленовой коробке, часы молчания.

Наши ночи в Голуейе. Сумасшедший секс. Тяжёлая беременность. Чёрт возьми, да даже наши ревнивые истерики! Это всё было нашим, общим. Только между нами. И ты всё так быстро бросила. Наплевала на нашу семью. Наплевала на нашего сына.

Возвращайся, пожалуйста, возвращайся! Пока ещё не поздно, я ещё успею простить тебя, ещё смогу. Кексик, не глупи. Возвращайся. Я так сильно люблю тебя…

– Пойдём! Пойдём, алкоголик! – сквозь сон слышу я. Пытаюсь выговорить хоть что-то. Но, я не соображаю сейчас. – Шеннон, прекрати блевать! – чей-то злой голос. Чувак, я бы с радостью. Да только с организмом не поспоришь… С трудом открываю один глаз. Я возле своего дома, Джаред вытаскивает меня из машины. На улице темно. – Как нашёл меня? – язык заплетается. – Долго звонил тебе, и бармен взял трубку. Сказал где ты, – выдыхает брат. – Идти сможешь? – Смогу! – отталкиваю его, и тут же понимаю, как нагло я наврал. Асфальт моей подъездной дорожки оказался мокрым, жёстким и совершенно не предназначенным для того, чтобы на него падали со всей тяжестью своего тела. А мой разбитый нос успел учуять запах бензина. – Я так для тебя старался, а ты даже не рассмеялся. Всё переживаешь… Ты как старик! – поднимаюсь-таки с помощью Джареда. – Орландо завтра отпустят домой, – сообщает Джаред. – Мне наплевать! – почти пою. – Мама переедет к тебе. Будет помогать. Я тоже буду. И Нэтали, и Люси. – Плевать, я сказал! – пинком открываю дверь, Джаред тащит меня в мою комнату, отпускает, и я плюхаюсь на кровать. – Фу! Воняет! Уведи меня отсюда! – Чем воняет? – Ею! Всё здесь воняет ею! – встаю на четвереньки, расталкиваю подушки, стаскиваю простынь, снова ложусь на кровать. – Сука! Всё равно воняет! Всё тут пропахло тобой. Чтоб тебе пусто было! – кричу. – Бросила меня! Она бросила меня. Меня и мальчишку. Джаред, как дальше? Я не могу без неё! Я свихнусь, сойду с ума! Она всё, что было мне нужно. А что теперь? Кто я без неё? Снова вернусь к прежней жизни? Разгульной, свободной… – Не вернёшься, брат. Теперь у тебя есть сын. Теперь живи для него. Сын, представляешь? – голубые глаза смотрят на меня, и в них столько надежды. – Сын, – морщусь. – Да кому он нужен? – Эй, не говори так! – Без неё нет смысла даже в нём. Он не нужен мне без неё. Именно из-за него она и ушла. Посмотри на меня! Я плачу. Как девчонка. Она ушла только из-за Орландо. Якобы она чуть не убила его, и теперь винит в этом себя. Без неё нам будет лучше? Нет! Без неё я сойду с ума. Я не умею жить без неё. А мальчишке нужна мать. Как она могла, брат? Как могла так с нами? – держу его за щёки. – Не знаю, Шеннон. Не знаю. В голове не укладывается. Хотя, ты знал, что она больная. Что-то подобное рано или поздно должно было произойти. Спи, Шеннон. Проспись. С завтрашнего дня в твоём доме будет жить твой сын. У него уже нет матери, не лишай его ещё и отца, – он обнимает меня. – Я переночую в соседней комнате, – уходит. – И ты должен мне мойку. Тебя тошнило по всему салону! – Иди спать, – рявкаю и отрубаюсь сам.

С самого утра в доме полно народу. Нэтали, Люси и Томо готовят на кухне. Девочки и Рикки украшают детскую, Вики сервирует стол.

– Где мама и Джаред? – вхожу на кухню. – Хреново выглядишь! – сочувственно бормочет Томо. – Сделаю тебе кофе. – Ирландский! – прошу. – Как ты, малыш? – держит меня за руку Нэтали. – Жив, как видишь. – Прости её. Она ещё совсем глупенькая, – просит её мать. – Если она в тридцать лет ещё совсем глупенькая, то и в пятьдесят ни фига не изменится! – фыркаю. Люси без слов просто обнимает меня. У меня раскалывается голова. Я не хочу этой нежности сейчас, тем более от женщины, которая так похожа на Холи. Но и я крепко сжимаю её в объятиях. Она ведь не виновата, что у её сестры слишком большое эго. – Ты же не запретишь нам общаться с Орландо? – зелёные глаза смотрят на меня со страхом. – Разрешишь навещать? – Да можете совсем его забрать, – жму плечами. Женщины в шоке. – Э, друг! Давай ты сначала выпьешь кофе, а потом будешь выстраивать мысли в предложения, – Томо толкает меня, и я плюхаюсь на стул. – Окей! – раскрываю глаза. – Так где мама и Джей? – Они поехали за Орландо. Вот-вот приедут, – входит Вики. – Ммм, – киваю, пью кофе. Игнорирую их всех. Закидываю ноги на стол, и вспоминаю, как Холи любила бесить меня, делая то же самое.

Чёртова девка. Где ты? Что делаешь сейчас? Здорова ли ты, моя сладкая шоколадно-коричная девочка? Как же сильно я ненавижу тебя!

Слышу визги, радостные крики – мама с Джеем привезли Орландо.

– Папочка, посмотри, кто приехал! – в дверях появляется мама на её руках сверток. – Привет, – отмахиваюсь я, утыкая взгляд в телефон, читаю какую-то чушь о том, что девушка Шеннона Лето снималась голой для какого-то там порно-журнала. – Папочка, возьми сына на ручки, покачай. Сынок наконец-то дома! – лепечет детским голосом мама. – Шеннон! Обрати на нас внимание. Шеннон! – Мам, я пью кофе! Оставь меня в покое! – рявкаю, хватаю кружку, выхожу во двор, закуриваю.

Холодный январь! Очень холодный. Я быстро замерзаю и возвращаюсь в дом. Атмосфера царит очень праздничная, весёлая, счастливая. Конечно, ребёнок в доме. Начало новой жизни. Но меня не интересует, мне, в общем-то, наплевать, хотя я первый должен прыгать от счастья, ведь у меня сын!

Я спустился на полтора часа, чтобы просто поесть, и ловлю на себе осуждающие взгляды.

Мне наплевать на ваше мнение!

Меня бросила невеста, с новорожденным сыном на руках. Я отец, мать твою, одиночка! Улыбаюсь собственным мыслям. Когда всё это мне надоедает, я поднимаюсь к себе, зависаю в интернете. А вообще смотрю наши с Холи фотографии, каждые пять минут обновляю её страницу на фейсбуке. Никаких признаков пребывания. Я написал ей уже целую кучу гневных писем с угрозами, мольбами, уговорами. Радио-няня начинает мигать зелёными огоньками. Ты что не спишь, мелкий? Выхожу из своей комнаты, вхожу в детскую. Комок ворочается, тихонько пищит.

– Всё! Успокойся, – шепчу ему. Он и не собирается меня слушать. Маленькие губки трясутся. – И почему мне кажется, что ты похож на неё? Ты ведь ещё совсем-совсем маленький. Ну не плач! Я покачаю тебя, – сажусь в кресло, ставлю ногу на одну из палок кровати, раскачиваю её. Плач прекращается. – Это всё, что тебе было нужно? Что же мне с тобой делать? Что же делать, О Ти? – мне не нравится Орландо. Так и буду тебя звать! Орландо Тайлер – О Ти! – Ты как? – входит Констанс. – Как мне быть, мама? Что делать? – качаю ногой кроватку. Орландо чуть слышно сопит. – Как она могла? – Не знаю, сынок. – Это же её сын! Это же наш сын! Мама! – хриплю, зажимая коленями голову. – Ты же говорил, что она боялась. Видимо и вправду боялась… – мама качает головой. – А мелкий? Что делать с ним? Отдать его на воспитание Нэтали? Люси? – поднимаю голову. – Шеннон, нет! – фигура мамы возникает передо мной тёмным силуэтом. – Это мой внук. Твой сын! Воспитывать будем его мы! – Мой сын… – бормочу с отвращением. – Она сбежала из-за него… От меня. Из-за него! – тычу пальцем на кроватку.

Встаю. Смотрю на крошечного, просто мизерного человечка завёрнутого в голубые пелёнки. Он такой маленький. На его головке маленькая шапочка со звёздочкой. Я помню, как мы покупали все эти вещи. Как она могла? Как могла бросить нас с сыном? Сыном. Мой сын. Продолжение меня.

– Я помогу тебе. Мы же семья. Роднее вас с братом, а теперь и моего внука у меня никого нет. Родне всех нас никого нет. Она поймёт, что потеряла, Шеннон. Поверь, это сделает её самой несчастной женщиной в мире. – У меня нет желания ей отомстить. Я просто хочу, чтобы она вернулась, – вытираю мокрые глаза. – Она вернётся, вот увидишь, – кивает мама. – Но я не смогу её простить… – Не прощай. Делай, как знаешь. Вот только измени отношение к сыну. Он твой сын, детка. Ты нужен ему. Без тебя он не сможет, – качает мама головой. – Спасибо, что ты у меня есть, родная! – крепко обнимаю её, и спустя пару минут засыпаю, прямо в маминых объятиях.

Утром меня будит оглушающий, громкий плач. Открываю глаза. Чёрта-с два, за окном непроглядная ночь. Этот противнейший звук доносится из кроватки. Встаю, нависаю над мелким. – Чего тебе? Я, наверное, должен безмерно любить тебя? Наверное, должен. Так почему ты меня так жутко раздражаешь? – шепчу комку в пелёнках. – Мама! – зову её. Она не откликается. – Мама! Он орёт!

– В чём дело? – в чёрном балахоне входит заспанная Нэтали. – Орёт! – тычу пальцем на мелкого. – Он хочет кушать, – она поднимает его на руки. – И ещё он описался, – улыбается женщина, целует О Ти в лобик, кладёт его на пеленальный стол и я ощущаю только запах лавандовой присыпки. – Вот теперь мы чистые и сухие. Держи, я приготовлю ему смесь, – протягивает мне ребёнка. – Нет, – отказываюсь, сцепляю руки в замок сзади. – Не бойся, это просто. – Я не боюсь, Нэтали. Я не хочу его держать. – Что? Шеннон, прекрати. Орландо не должен страдать от действий его матери. Он твой сын! – озлобленно смотрит на меня. – Прежде чем прочищать мне мозги, может, нужно было нормально воспитывать дочь? А то ты была так увлечена спасением своего мужа от себя самой, что забыла о воспитании дочерей. Младшей, по крайней мере, – рычу. – Ты винишь меня в случившемся? – челюсть у неё трясётся. Того и глади разрыдается тут передо мной. И в комнате будет слишком много плачущих девчонок. – Я не виню тебя. Я лишь отмечаю, что твоя дочь сделала то же, что сделала и ты несколько лет назад. Ты спасла мужа от своего дурного характера, а теперь твоя дочь, якобы, спасла нас с Орландо от себя. Ей даже в голову не пришло, что нам будет только тяжелее. Если ты когда-нибудь будешь разговаривать с ней, ни в коем случае не советуй ей вернуться. Клянусь, Нэтали, я завалю её из Беретты прямо у ворот моего дома. Пускай не приближается ни ко мне, ни к мальчишке! – бросаю, ухожу к себе. Плюхаюсь на заправленную кровать. Мама! Моя мама волшебница. Всё понимает без слов, сама всё сделала. Я мечтал, что и у моих детей будет отличная мать. Я думал, что Холи станет такой. Нет. Я ещё никогда в жизни так не ошибался! Никогда…