– Я сейчас, – фальшиво улыбнулась Шмульдина и быстрым шагом направилась в дом.

– Видишь, никто с тобой за одним столом сидеть не хочет, хааам! – протянула баба Лоло, глядя на деда, который ел салат из миски руками.

– Цыц! – хрипло каркнул тот.

Миша как-то странно посмотрел вслед Сарочке. Ваня озадаченно переглянулся с помрачневшей Шаней. На что-то решившись, Шмеленкова вдруг тоже поднялась из-за стола, прожигая Раздолбаева взглядом.

– Пойдём... пирожки поищем, – озвучила она первый пришедший в голову предлог. Илья втянул голову в плечи.

– Эээ? – озадачилась Шмелефанова. Пожав плечами, Миша тоже вылез из-за стола и последовал за Шаней, которая повела его на задний двор.

– Подслушивать! – в предвкушении подпрыгнула Роза, но Ваня безапелляционно приказал ей сесть на место.

– Что происходит? – непонимающе спросила Катя.

– Они пошли искать пирожки, – чувствуя себя полным идиотом, повторил Ваня.

Хотя идиотом здесь был только один человек. И Травкин очень надеялся, что хотя бы у Шани получится разговаривать с ним словами, а не другими способами.

– Чем поделиться хочешь, Шмель? – поинтересовался Миша, облокачиваясь на стену дома.

– Ты совсем охренел? – прямо спросила Шаня. – Ты и Катя... Какого хрена происходит, а, рыжее ты безмозглое полено?!

– А что тебе не по нраву пришлось, дорогая? Мы с ней просто разговариваем, – с деланным недоумением пожал плечами Раздолбаев.

Шаня, раздражённо выругавшись, вдруг пнула испуганно зазвеневшую клетку с Петровичем.

– Он пожалуется Розе, и она не оценит, – прокомментировал Миша.

– Ты думаешь, меня за дуру держать можно? – зашипела на него взбешённая Шмеленкова. – Кому-нибудь другому рассказывай, что вы просто разговариваете! Что за долбанутый у тебя план, великий и тупой стратег?! Ты уже испортил всё, что можно, так исправь, пока не поздно!

– Что это я испортил, Шанечка? – как-то нехорошо хмыкнув, поинтересовался Миша. – Сара ревнует. Может, поймёт хотя бы, как я ей дорог.

Шмеленкова сделала очень медленный, глубокий вдох и представила себе желтеющего Николая, чтобы не начать орать.

– Она действительно начала ревновать, бессердечная ты сволочь. Но ты и правда думаешь, что она тебе после этого на шею кинется? Да она тебя возненавидит! – едва не завизжала Шаня, подходя ближе и пытаясь силой взгляда заставить мозг друга работать в правильном направлении. Сейчас Шмеленкова была похожа на овчарку перед броском.

– От ненависти до любви один шаг, – самодовольно отозвался Раздолбаев, поправив лезущую на лоб отросшую рыжую прядь волос. – Она что-то чувствует, а это хорошо.

Шмеленкова никогда не была способна к долгим дипломатическим разговорам, и она чувствовала, как догорает терпение. Эта новая сторона привычного Миши бесила её настолько, что хотелось немного подправить его торжествующее выражение лица.

– Тебе нравится, как она страдает? – понизив голос, зарычала она. – Сейчас она наверняка пошла плакать, чтобы никто из нас не видел, как ей хреново. А ты, значит, в восторге, что из-за тебя ей хреново? И Катю использовать решил?! Она, может, уже без памяти в тебя влюбилась, но тебе-то плевать! Ну молодец, Раздолбаев, не замечала я, какой ты на самом деле!

Михаил вздрогнул, раздражённо прищурившись. Сделав шаг от стены, он очутился прямо напротив Шани.

– А что мне ещё делать, если меня постоянно отшивают? Что бы я ни делал, в ответ одно и то же “обойдусь”! – изменившимися грубым голосом заявил он, глядя на чернеющую от ярости подругу сверху вниз.

– Значит, ты слишком тупой, раз не замечаешь прогресса! – не испугавшись, рявкнула Шаня. – Захотелось всего и сразу?! Так поздравляю, всё ты испохабил к чертям собачьим!

– А сама что, не так же действовала?! – так и взвился Миша. – Мило болтала с Семёном, пока Ваня таскался за вами и подыхал от тоски! И что, сработало же!

На секунду Шмеленкова забыла, как дышать. Из раскрасневшегося её лицо стало абсолютно белым, а серые глаза зловеще потемнели.

– Что ты сказал? – обманчиво тихо переспросила она. – Скажи ещё, что я его специально соблазнила, чтобы он меня изнасиловал! Может, таков был мой до жопы хитроумный план, а?!

– Ты что? Совсем не так! – перепугался спохватившийся Раздолбаев. Он имел в виду совсем не это. Он имел в виду, что Шмеленковой нравилось наблюдать, как злится и ревнует Ваня, но что-либо доказывать пришедшей в бешенство Шане заведомо бесполезно. И вообще не следовало давить на больное.