– Шаня... Пойдём ещё пирожки поищем, пока Илья не видит, – быстро сказал Раздолбаев.

Шмеленкова встала со стула, и они, сопровождаемые ошалевшим взглядом Кати и всезнающим, всепонимающим – Вани, снова направились на задний двор. Где-то возле бани бушевала погоня, но двум заговорщикам удалось зайти за угол дома незамеченными.

– Шаня! – торжественно начал Раздолбаев и замолчал, потому что не продумал свою речь. – Я понимаю, что ты подумала не то, что я имел в виду, а я имел в виду не то, что ты подумала... – попытался он.

– Тебя дед Алкэ разговаривать учил? – хмыкнув, не сдержалась Шмеленкова.

– Обижаешь, я самородок, – погрозил ей пальцем Миша. – Итак... Короче, я дебил. Прав был Зануда насчёт пародии на человека и всё такое. Я тебя невольно в самое сердце ранил, а ты всё-таки мне вовремя глаза открыла и в который раз помогла. Прости, – добавил он, виновато отводя взгляд.

– Чтобы меня в сердце ранить, нужно что-то потяжелее, – хмыкнув, покачала головой Шаня. Она успокоилась уже давно, когда увидела, как Сара старательно сдерживает счастливую улыбку. – Я не в обиде, я же понимаю, что ты не собирался меня обижать. Да, не надо глаза таращить, я тоже понимать умею! И вообще... Я тебе тоже много всего наговорила. Ты молодец, мало кто смог бы так настойчиво добиваться Сарочки.

– Всё ты правильно говорила, ты мне мозг на место поставила, – заметил Раздолбаев.

– А ты в своё время поставил мне, – улыбнулась Шаня, протягивая ему руку. Раздолбаев взял её ладонь в свои и принялся усиленно трясти, от чего Шмеленкова едва устояла на ногах и расхохоталась, вспомнив эту их давнюю традицию.

– В общем, мир, дружба, вселенский заговор! – подытожил Раздолбаев. – И с меня шоколадка.

– Это я люблю! – обрадовалась Шаня, радуясь, что всё обошлось, и они так легко, быстро и весело помирились. Ещё и с Сарой всё наладилось. Значит, с чистой совестью можно праздновать субботу дальше!

В этот момент из-за угла выкатился Илья и начал совершать волнообразные движения в сторону чайного домика. Следом за ним, что-то напевая, шагала Роза и несла на голове таз с пирожками. За ними топала доедающая отобранную конфету Сара.

– В бане запрятал, смурфик пузатый! – заметив Шмеля и Пончика, громогласно поделилась Роза. – Думал, я не найду! Инспектор по жратве всё найдёт!

– А вы откуда? – удивилась Сара, посмотрев на вновь присоединившихся.

– Мы всегда здесь были, – загадочно отозвалась Шмеленкова.

Шмульдина, покачав головой, не придала этому значения.

Потерянный таз с едой был с шумом и рукоплесканиями торжественно помещён в самый центр стола. Илья заработал чувствительный пинок тяжёлым ортопедическим тапком и пару витиеватых ругательств от бабушки и, горестно запыхтев, уселся на своё место и принялся жевать очки.

Тем временем между бабушкой и дедом Алкэ разгорался весьма странный спор.

– Я те говорю, нужно пить мо-ло-ко! – поводя бровями, весьма убедительно утверждал дед. – Молоко, да!

– Какое тебе молоко, старый хрен? – кипятилась Таисия. – Ты же хрен старый! Это детки молоко пьют, а ты старый хрен!

– Молоко в вашем возрасте уже не переваривается! – с видом эксперта ввернула Ольга.

– Мо-ло-ко! – не унимался Алкэ. – Нужно пить для пользы!

– А кефииирчик? – заволновалась баба Лоло. – Кефирчик нада?

– Я те сказал, молоко, курица! – пьяно каркнул дед, грозя ей трясущимся кулаком.

– Посмотрите на него! – визгливо привлекла всеобщее внимание бабушка. – Младенчик какой нашёлся! Младенец престарелый в детство впал! Вы посмотрите, какой детёныш!

И бабушка, вытянув обе ноги вперёд и растопырив руки, закатила глаза так, что остались одни белки, высунула язык и начала издавать странные гортанные звуки, отдалённо напоминающие воркование голубя. Видимо, имитировала младенца.

Николай снова начал креститься.

– Во баба-то, во баба, – досадливо забормотал дед, делая правой рукой весьма непонятные движения, как будто что-то куда-то заталкивал. И тогда вдруг он заприметил удивлённо разглядывающую спорщиков Катю.

– Эй, цып-цып-цып! – растянув потерявший некоторые зубы рот в бесформенной блаженной улыбке, позвал он.

– Я? – вытаращила глаза Шмелефанова.

– Цып, а цып! – продолжил хрипло зазывать шокированную Катю Алкэ. – Вот все бабы ведьмы, да! Иди, целоваться будем!

Розу затошнило то ли от смеха, то ли от количества съеденного. Посиневшая Катя, странно пискнув, явно задумала сбежать и больше никогда не возвращаться.

– Да не беспокойся, он и со стула встать не сможет, – поспешил заверить Ваня.

– Это значит, что ты красивая, он очень красивых любит! – утешил Раздолбаев, по профессиональной привычке подмигнув Кате. – Это ты его трезвым не видела, настоящий джентльмен.