Но вот новость о том, что Бронвин сопровождает второй выживший ферелденский Серый Страж Алистер, сводный брат-бастард Кайлана, ей не понравилась. Раздражающее беспокойство билось глубоко в голове. Кусланд и Тейрин — даже полу-Тейрин — могут составить сильную комбинацию. Без романтичной влюблённости Бронвин в отца это может даже насторожить.

Стук в дверь раздался, когда Анора не закончила даже со вторым печеньем. Она посмотрела на него с сожалением. Эрлина разговаривала с визитёром, объясняя, что её величество погружена в государственные дела и её нельзя отвлекать.

— Уверен, меня она примет, — заявил самодовольный мужской голос. Анора едва удержалась от того, чтобы поморщиться. Гримасничать, даже будучи наедине с собой, было плохой и вредной привычкой. Банн Воган был ей глубоко противен, но он был частью её мира, и ей придётся иметь с ним дело.

После того, как она закончит с печеньем.

Жуя печенье, она думала о том, как это сложно: быть королевой в Денериме, который, будучи столицей Ферелдена, не был городом короля — или королевы. Это был феод эрла Денерима. Анора могла распоряжаться во дворце и в форте Драккон, и, до некоторой степени, в крепости. Всё остальное было подчинено эрлу Денерима, а в отсутствие Уриена — его сыну, гнусному Вогану. Так было до неё и так будет после. Но это было крайне неудобно. В упорядоченном мире король Ферелдена должен быть эрлом Денерима. Анора иной раз развлекалась тем, что составляла замечательный, эффективный городской устав, ограничивающий права неудобного семейства Кендаллов. Он хранился среди бумаг в ящике стола, наряду с её планами по строительству университета, которые Кайлан находил забавными, а отец каждый раз отклонял.

Печенье закончилось, и у неё не осталось причин откладывать встречу, кроме той, что Воган и правда был гнусным типом. Анора знала о нём больше, чем ей хотелось бы знать. Эрлина его ненавидела, и рассказала Аноре, каким плотоядным взглядом он её оглядывал и как «случайно» касался её. А его скандальное поведение в эльфинаже было известно всему городу. В последний раз люди эрла притащили эльфийскую шлюху, которая напала на банна после проведённой с ним ночи и попыталась его ограбить. Этой истории противоречил рассказ достойной уважения церковной жрицы о том, что люди эрла похитили юных эльфийских невест прямо с их свадьбы и надругались над ними. Одна из девушек попыталась защитить свою честь, и была убита. Её нагое, окровавленное тело было вывешено перед особняком эрла в назидание… кому? Анора поджала губы. Другим женщинам, чтобы не смели противиться Вогану? Это было жестоко и несправедливо, но эльфийка подняла оружие на банна, и он имел право убить её так, как ему захочется. Без сомнения, закон был на его стороне, и эльфам было бессмысленно требовать у суда справедливого возмездия за похищения и изнасилования. Эльфинаж по закону подчинялся банну, и все судебные иски эльфов будут оставлены без внимания. Тем не менее, Анора была полностью уверена в том, что между «законом» и «справедливостью» иной раз была большая разница.

Если на то пошло, то само существование эльфинажей было предосудительным. Возможно, они были необходимы, но уж точно не было необходимости содержать их в таком убожестве и беспорядке. У Аноры не было возможности вмешаться в это напрямую, а Воган и его отец Уриен оставались глухи к её намёкам.

Разумеется, она не пожелала принимать Вогана в своей святая святых. Если он желает поговорить с ней, то может сделать это в расположенной по соседству Малой зале для аудиенций, там, где её охранники не смогут их подслушать, но зато будут прекрасно её видеть.

Анора промокнула губы льняной салфеткой, затем встала и выпрямилась. Она прошла к дверям, высоко подняв голову. Воган поклонился и улыбнулся ей ужасной, похабной улыбкой, принимаемой им за обаятельную. Анора с удовлетворением отметила, что заработанный им шрам, тянущийся от подбородка до уха, до сих пор имеет огненно-красный цвет.

— Ваше величество, — жеманно произнёс он.

— Банн Воган. Какая неожиданная радость…

*

— На подходе другой караван, милорд, — доложил эрлу капитан Чейз. — Только что миновал крепость. Три повозки и полторы дюжины эльфов. Караванщик сказал мне, что эльфы прибывают со всех концов страны, в надежде, что их тут наймут.

— Превосходно, — сказал ему Рендон Хоу. — Сопроводи повозки в Амарантайн и пошли кого-нибудь вперёд предупредить Каладриуса.

Стоило только подумать, что остался без гроша в кармане, как в голову пришла блестящая идея.

Рендон Хоу немного поиздержался после реализации своих прошлых блестящих идей — зачистка Кусландов прошла не так, как он планировал, но на этот раз это была действительно прекрасная мысль — о тех, чья судьба никого не волнует. Он мог получить ресурс, который не стоит ничего — которого в Ферелдене и так в избытке, и который в целом для страны бесполезен, — и превратить его в чистое золото.

В чистое золото тевинтерских монет, если быть точным.

Если несколько эльфов отправились искать лучшей доли, а домой так и не вернулись, кто мог ожидать иного? Если все эльфы Ферелдена исчезнут, разве это кого-либо озаботит?

Эта идея нуждалась в доводке, она не сразу выкристализовалась в голове Хоу. В Амарантайне не было своего эльфинажа, и община эльфов была не столь велика. В Хайевере эльфинаж имелся, однако такой же неспокойный, как и все остальное в этом желанном для него тэйрнире. Хайеверские эльфы по какой-то непостижимой причине были очень привязаны к Кусландам и уже устраивали уличные беспорядки. Часть из них пришлось повесить или иными красочными способами донести, что власть теперь принадлежит Хоу, но вскоре после этого на связь с Хоу вышел некто, назвавшийся предпринимателем. Предпринимателем того сорта, который объяснил, что мёртвые эльфы бесполезны, в отличие от живых, которые ценятся, конечно, не на вес золота, но могут принести хорошую прибыль людям с практической смёткой.

Была заключена сделка, корабли загрузили под покровом ночи, а Хайевер потерял избыток своего населения. Лучшие цены назначили за сильных мужчин и красивых женщин, но и за эльфийских детей тоже что-то заплатили. Прикрылись историей о том, что эльфы будут заключены в Амарантайне за их злодеяния. По большей части, даже восставших не взволновала судьба этих эльфов. Тем более что всё было сделано быстро и в живых не осталось никого, кто мог бы рассказать обратное. Хоу хорошо усвоил урок о выживших свидетелях. Сам эльфинаж был снесён, а на его месте заложена прекрасная вилла. Хайеверский замок безнадёжно устарел, и его до сих пор никто не удосужился отмыть от пятен крови.