вся в прожилках с ребра, нелюдима,

как старуха у бездны дорог.

На откосе блестят, как желтки,

первоцветов густые соцветья.

Над пластиночной рябью реки

чайки ловят чуть слышимый ветер:

взмоют в высь и парят, раскрыля

руки в перьях, спадают отлого…

63

Эти воздух, вода и земля —

только с ними я чувствую Бога!

ЧЕРЁМУХА ЦВЕТЁТ

И над каждым трущобным двором,

глядя в грязь вековой нищеты,

полыхнули сверкающим льдом

плотно сжатые в гроздья цветы.

Подними к ним завистливый взгляд,

раскалённый до блеска весной,

и они тебя вновь ослепят

непорочной своей белизной.

Ты и сам был когда-то таким

среди этих трущобных дворов;

закоптил тебя жизненный дым,

запылили дорожки ковров.

Но осталась весёлая боль

о ненайденном кладе судьбы,

словно неба флажок голубой

на ржавеющем древке трубы!

* * *

... из жизни души, торопящейся к устью

по дня перекатам и омутам ночи,

ценю я всё больше с отрадною грустью

заливы молчаний, плоты одиночеств.

Старуха на лавке под ясенной сенью

в июльском тепле греет ломкие кости

64

и веет от лика возвышенной тенью,

как тихою славой на сельском погосте.

Мальчонка, коленками в травы врастая,

следит за работой семьи муравьиной

и бабочки света из глаз вылетают,

лужайка светлеет от думы невинной.

Вот юная женщина, белая роза,

склоняется нежно над дитяткой спящей

и будущих лет ароматные росы

мерцают в глазах над землёй настоящей.

В нас вечное время врастает сквозь пятки

и мысли любви распускает, как кроны,

и входят в порядок в земном беспорядке

разлуки и встречи, суда и вагоны.

И даже сквозь ночь похоронных процессий,

несущих по улицам траур мелодий,

из семени слёз и литаврных рецессий

лишь новое, вечное, время восходит!

СИНИЧКА

— Я ростом убога и спинка с горбом,

а руки и ноги, как спички.

Пленённая жизнь в моём теле худом

трепещет, как в клетке синичка,

дрожит и трепещет, но всё же поёт,

своим каждым пёрышком рада,

65

что дождик щебечет, что ветер несёт

сиренью из сада,

что парни спешат по влюблённым делам

красиво под нашим окошком,

что ночью котят родила

в подъезде приблудная кошка...

Мы с бабками выкормим этих котят.

Меня все соседки жалеют,

что спинка горбата, что ручки болят,

что ножки ночами немеют.

Ничтожная жалость! Ведь птичка поёт —

пусть в клетке, — поёт и играет;

и счастлив не тот, кто красиво живёт,

а тот, кто светло умирает.

ЛАСТОЧКИ

Воздуха плаватели, ветра ловители,

вы с высоты город сразу весь видите:

каждую улочку, каждую булочку,

каждую тлю, что идёт на прогулочку...

Но никогда на асфальт вы не сядите,

словно с землёй от рожденья не ладите,

словно из облачных тканей и света

божью одежду кроите всё лето.

66

СОНЕТ НОЧИ

Космата ночь. Космата и смугла.

Бьёт дрожь её в прошитых ливнем кронах.

Гудят сквозь тьму ветра-колокола

проклятьями в гортанях воспалённых.

В такую ночь темны твои дела,

Господь убогих, нищих, уязвлённых,

и месть встаёт, как гром из-за угла,

над бледностью и страхом лиц холёных,

и брызжет кровь их чёрною смолой

на белую постель, и посвист злой

ворон из чердаков на улицы выносит...

Велик, кто поднял на отмщенье нож,