– Ну, мой отец умер, – злобно говорит она. – Я чуть не потеряла своего парня… Я ненавижу девяносто восемь процентов всех, кто там учится… Мне продолжать?

Я не знаю, что сказать на это или как спросить, какое это имеет отношение к тому, что она бросает то, о чем так мечтала год назад. Я просто качаю головой.

– И? Игнорируй этих людей и делай то, что надо. Ты же знаешь, что они просто тебе завидуют, – она поджимает губы и ничего не говорит. Я пытаюсь придумать, что еще сказать. – И твой папа не хотел бы, чтобы ты сдалась, – осторожно говорю я, не зная, не вызовет ли упоминание ее отца вспышку гнева, и чувствуя себя виноватым за то, что поднимаю эту тему. – И Скорпиус… – я колеблюсь. – Скорпиус будет с тобой, что бы ни случилось, и ты это знаешь.

Но Роуз ничего не говорит. Она скрещивает руки на груди и отворачивается. Я не знаю, что мне теперь терять, так что я просто делаю это.

– Прости, что не рассказал тебе об Элизабет.

Кажется, это возвращает ее к реальности, потому что она поворачивается ко мне и ее глаза сверкают.

– Она моя лучшая подруга!

– Роуз, – тихо вздыхаю я. – Ты даже почти с ней не разговариваешь…

– Ну, она такой была, – резко говорит она. А потом вздыхает. – Вы должны были мне сказать.

– Я знаю, – тихо говорю я. – Я просто… Я не знаю, почему я тебе не сказал, – я не говорю, что это потому, что она не так уж часто говорила со мной в последние пару лет.

Я хочу извиниться и за другое. За то, что не могу сказать вслух, не мечтая при этом умереть. Я не знаю, как это начать, потому что Роуз не вынесет этого. Она не захочет, чтобы я упоминал это, я вижу.

– Но… – мой голос затихает, и я пытаюсь подобрать нужные слова. – Я скучаю по тебе… – тихо признаюсь я. – Я хочу, чтобы мы снова стали друзьями.

И как бы глупо и слезливо это ни звучало, это правда. Может, мы с Роуз как-то разошлись, и, может, она жутко раздражала меня последние пару лет… Но это не меняет всей нашей жизни. Роуз всегда была моим лучшим другом. Она всегда была единственным человеком в мире, которому я полностью доверял, кому я мог рассказать все.

Но теперь это больше не так. И от этого больно.

Я скучаю по Роуз. Я очень по ней скучаю. Я чувствую, что каждая часть моей жизни – дерьмо, и мне хочется хоть с кем-то об этом поговорить. Конечно, есть Элизабет, когда она меня не избегает, но это по-другому. Она не может понять ситуацию. Она не знает мою семью и не знает, каково это. Роуз – одна из немногих в мире, кто действительно может это понять, и мне недостает кого-то, кто может выслушать и понять, о чем я говорю. Я просто скучаю по ней.

Роуз поднимает глаза, и внезапно она выглядит очень печальной. Она не говорит ничего несколько минут, а потом просто отчаянно хмурится.

– Ты действительно был мне нужен, – мягко говорит она.

Я чувствую себя дерьмом. Я чувствую себя худшим кузеном в мире, худшим другом, которого только можно представить. Я не был там с ней. Я ни с кем не был рядом. Но это трудно. Это труднее, чем она или кто-либо знает. Я не могу смотреть ни на кого из них, и не видеть при этом его, и не чувствовать такую вину, что я с трудом могу это выносить. Я не могу спать по ночам, потому что каждый раз, когда я закрываю глаза, я вижу яркую зеленую вспышку.

Я не знаю, почему все это случилось.

Я не знаю, почему я здесь, а он нет. Я не знаю, зачем он встал и бросился под Авада Кедавру вместо меня. Я не знаю ничего из этого. Все, что я знаю, это то, что это случилось, и вся моя жизнь из-за этого разрушена. Я хочу, чтобы все снова стало нормальным, но я знаю, что этого не будет. Этого не может быть. Я хочу, чтобы Роуз снова стала моим лучшим другом, но я знаю, что каждый раз, когда она смотрит на меня, она видит человека, из-за которого умер ее отец. И это хреново. Действительно, действительно хреново.

И я не знаю, что со всем этим делать.

========== Глава 51. Хьюго. 21 апреля ==========

Когда я прихожу в Дырявый Котел, там полно народа.

Это неудивительно на самом деле, потому что это пятничный вечер, но все равно раздражает. Ненавижу огромные толпы, особенно теперь. Куда бы я ни пошел, люди предлагают мне фальшивое сочувствие и притворяются, что заботятся, хотя на самом деле просто любопытствуют. Вот почему я держу голову опущенной все время, пока пробиваюсь к бару. К счастью, это срабатывает, и, кажется, меня никто не замечает. Повсюду стоят люди, ждут, когда освободится стул у бара или столик. Большинство в порядке, но некоторые уже на полпути к «в лоскуты», и тут так громко, что, когда я подхожу к бару, мне приходится кричать, чтобы привлечь внимание Ханны.

Она улыбается, когда видит меня, но выглядит она очень усталой. Она не обращает внимания на клиентов, которые тоже что-то ей говорят, и вместо этого идет ко мне. Думаю, тут люди начинают меня узнавать, и мне хочется исчезнуть.

– Аманда здесь? – громко спрашиваю я, стараясь, чтобы меня услышали сквозь шум паба.

Ее мать кивает и показывает наверх, думаю, на случай, если я ее не расслышу:

– Она наверху.

Она открывает дверцу в стойке и позволяет мне пройти. Несколько человек бормочут что-то невнятное, уверен, что-то о том, что я на особом положении или что-то вроде. Ханна прикрикивает на них, чтобы они заткнулись, и это работает.