– Думаю, она в своей комнате, – говорит она, когда я подхожу поближе. Я киваю, и тогда она спрашивает:

– Как твоя мама?

Так как я знаю, что ее сочувствие нефальшиво, я честно ей отвечаю:

– Она в порядке. Просто волнуется, знаете, из-за суда.

Ханна кивает и немного хмурится.

– Ну, скажи ей, что я заскочу на следующей неделе, когда здесь поутихнет.

Я киваю и пытаюсь улыбнуться, прежде чем развернуться к лестнице, которая ведет наверх. Звукоизолирующие чары тут просто невероятные, потому что, как только я поднимаюсь в квартиру, я не слышу ничего из паба внизу. На самом деле я вообще ничего не слышу. Во всей квартире стоит абсолютная тишина, когда я иду к комнате Аманды. Ее дверь немного приоткрыта, поэтому я пару раз стучу, прежде чем медленно ее распахнуть.

И… Она спит.

Я почти уже решаю не будить ее, но потом проверяю часы, и сейчас всего восемь тринадцать. Ей нужно вставать. Так что я подхожу к ней и очень раздражающе легко стучу по лбу. Это срабатывает, и ее глаза почти немедленно открываются. Она смотрит на меня, а потом перекатывается на спину.

– Что ты делаешь? – спрашивает она и звучит совершенно бодро, так что подозреваю, что она просто дремала, а не долго спала.

– Что ты делаешь? – спрашиваю я, беззаботно падая рядом с ней на кровать. – Всего восемь часов.

– Полагаю, я заснула, – саркастично говорит она. Я снова стучу по ее лбу на всякий случай, и она садится.

– Как тебе удалось сбежать с работы? – спрашиваю я. – Паб просто забит.

– Я соврала и сказала, что готовлюсь. ПАУК всего через месяц, знаешь ли…

Я издаю стон.

– Не напоминай мне, – она пожимает плечами. – Но ты ведь не училась, верно?

– Отсюда и та часть про «соврала»…

– Ну так пошли куда-нибудь.

Она смотрит на меня без энтузиазма.

– Куда пошли?

Я пожимаю плечами.

– Не знаю. Ты уже ела?

– Нет.

– Ну так пошли поужинаем.

Но Аманда не слишком этим загорается.

– Мы и здесь можем поесть.

– Или же, – ровно говорю я, – мы можем пойти в Мондун. Мне скучно.

– Вижу, – закатывает она глаза.

– Потом поспишь, – говорю я ей. – Ну, давай же, у нас всего один день каникул. Когда мы вернемся в школу, нам на самом деле придется начать думать о ПАУК.

– Хорошо, – с громким вздохом сдается она, встает с постели и начинает искать туфли. – Но нам придется незаметно проскользнуть и аппарировать, потому что, если мама увидит, что я не занимаюсь, она заставит меня работать.

Я киваю.

Несколько минут спустя мы аппарируем в переулок за маленьким маггловским кафе, которое мы нашли несколько лет назад и с тех часто сюда ходим. Ничего особенного тут нет, кроме того, что здесь подают лучшие десерты во всей вселенной. Они дадут фору всему, что подают в Хогвартсе, а это о многом говорит. На самом деле, когда мы садимся за стол, мы пролистываем меню прямиком к десертам. Мы всегда так делаем. Мы останавливаемся на Шоколадном Вулкане (на самом деле это огромный шоколадный торт с тонной сливок и вишневого соуса) и заказываем по паре напитков к нему.

Вскорости нам приносят торт и напитки, и мы не тратим время на то, чтобы заняться ими. Я люблю шоколад. Я имею в виду, я его люблю. Аманде он тоже нравится, но она не может съесть столько, сколько я. Так что пусть мы и взяли «Вулкан» на двоих, я съедаю большую часть. Я чувствую себя немного виноватым, ведь из нас двоих это она не ужинала, но… Я голоден.

– Ну и, – говорю я с набитым шоколадом ртом. – Угадай, что.

– Хм… – она притворяется, будто думает. – Сдаюсь.

Оказывается, она не очень хорошо умеет угадывать, так что я просто говорю ей:

– Лили наглоталась таблеток и чуть не умерла.

Вилка Аманды останавливается на полпути ко рту, и она в шоке смотрит на меня:

– Что?

Я откусываю еще кусок и киваю:

– Ага. И Роуз пришлось дать ей какое-то зелье, чтобы та блеванула. Она сказала, что та даже не знала, что приняла.

Когда Роуз пришла домой и рассказала мне это, я сначала подумал, что она шутит. Но потом я увидел, насколько она зла, а актриса из нее так себе. Я не знаю, что и думать, а тем более говорить.

– Она специально это сделала? – первый вопрос у Аманды в точности такой, каким был мой. Я тут же спросил это у Роуз, а та лишь закатила глаза.

– Она сказала, что это случайность, – говорю я. Но я не знаю, насколько я в этом уверен.

Думаю ли я, что Лили может специально принять гору незнакомых таблеток? Ну, для этого надо быть самоубийцей. А если и есть что-то, что я знаю о Лили Поттер, так это то, что она эгоистка и ненавидит терять то, что любит. А так как она ничего не любит больше себя, сомневаюсь, что она попыталась бы покончить с собой.