Я надеюсь увидеть тебя в праздники. Я знаю, что ты занят, и горжусь всем, что ты делаешь в квиддиче. У тебя потрясающий талант, и ты легко можешь выбрать себе любую женщину, в том числе и среди тех, кто ближе к тебе по статусу. Ты не должен дешево себя продавать и оставаться с кем-то только потому, что тебе так удобно. Девчонка, с которой ты теперь, не останется с тобой навсегда, так что нет смысла тратить на нее время сверх того, что ты уже потратил. Всегда помни, что ты благословлен чистейшей кровью и огромным состоянием. Не оставайся с кем-то, имеющим меньше.

Всегда твой,

Дед.

Последние строчки начали расплываться перед глазами, и я понимаю, что в них появились слезы. Я не знаю почему, потому что не то чтобы я не привыкла читать ужасные вещи о своей семье. Есть журналисты, которые особенно любят освещать все истории о моей семье в негативном ключе. Как только не обзывали, например, мою мать, и люди обожают винить ее во всем плохом, что происходит. Она хорошо справляется, игнорируя их, и я тоже научилась в основном игнорировать все это за прошедшие годы. И все же трудно хоть немного не оскорбляться, когда люди распространяют ложь или говорят ужасные вещи о твоей семье.

Особенно, если это член семьи человека, которому ты доверяешь больше всех на свете…

Я даже не знаю, что думать об этом дерьме. Как кто-то может так ненавидеть других людей, чтобы говорить о них такие ужасные вещи? Даже желать им смерти? Люциус Малфой – воплощенное зло, и на этот счет нет вопросов. В конце концов, он почти отрекся от Скорпиуса только за то, что я ему понравилась, но, по крайней мере, он оставил нас в покое. Я не знаю, что за нахер это и с чего вдруг он решил написать Скорпиусу, словно ничего не случилось.

– Почти готов!

Я подпрыгиваю, услышав неожиданный возглас, и быстро бросаю письмо на пачку бумаг, собранных на туалетном столике. С виноватым видом оборачиваюсь и вижу, как Скорпиус копается в шкафу в поисках подходящей одежды. На нем только полотенце, повязанное вокруг талии, его волосы все еще мокрые, и капли с них падают прямо на его дорогой ковер. Но ему просто плевать.

– Ты в порядке? – спрашивает он, натянув рубашку-поло через голову и оглянувшись, продолжая рыться в шкафу в поисках брюк. В его шкафу нет никакого порядка, и это само собой разумеется.

– Все отлично, – вру я, стараясь проморгаться, чтобы скрыть следы слез, которые набежали на мои глаза несколько секунд назад.

– Я почти закончил, – говорит он, натягивая трусы и брюки. Он несколько раз проводит рукой по волосам, стряхивая оставшуюся воду.

– Ты простудишься, – говорю я ему зачем-то, хотя это и правда. Рубашка, которую он выбрал, слишком легкая для декабря, но он легко переносит холод, так что ему просто нет дела.

– Тогда ты сможешь меня погреть, – улыбается он и отбрасывает волосы с лица. Он начал так делать в последнее время, как я заметила. Это напоминает мне Джеймса.

Мы идем в один из немногих ресторанов в городе и заказываем рагу. Хорошее, но моя бабушка делает лучше. Но я не замечаю, на самом деле я отвлечена весь обед, несмотря на то, что Скорпиус все говорит и говорит о том, о сем. В основном он говорит о квиддиче, естественно, и о том, что его позвали на просмотр в английскую сборную. Он не думает, что получит вызов в команду, но говорит, что даже сборы дадут ему опыт, который, как он говорит, многого стоит. Я пытаюсь слушать, правда пытаюсь, но меня вообще мало интересует квиддич, особенно сейчас, когда я думаю о письме, которое я нашла в его спальне.

Наконец он понимает, что я не обращаю на него внимания, поэтому замолкает на несколько секунд и с тревогой смотрит на меня.

– Ты заболела? – участливо спрашивает он. – Кажется, ты нехорошо себя чувствуешь.

– Я в порядке, – вру я второй раз за вечер. – Просто устала, думаю.

– Устала от целого дня лежания на диване? – спрашивает он, но просто дразнится. Я выдавливаю самое возможное подобие улыбки, на которое только способна, но от этого он только хмурится.

– Я что-то сделал? – серьезно спрашивает он.

Я качаю головой и пытаюсь выбросить все это из головы.

– Нет, правда, – говорю я со всем энтузиазмом, который могу собрать (не так уж много). – Я в порядке.

Он с любопытством разглядывает меня, словно пытается понять, лгу ли я. Когда он не находит этому никаких доказательств, он слегка улыбается.

– Я правда рад, что ты приехала, – тихо говорит он, взяв мою руку в свою и проведя большим пальцем по костяшкам моих пальцев.

– Я тоже, – говорю я, изо всех сил стараясь, чтобы голос звучал нормально. – Ты даже не представляешь, какое безумие творится у меня дома.