Наконец нам обоим нужно вздохнуть, и мы стоим, не глядя друг на друга и тяжело дыша. Мы ничего не говорим, но я достаточно близко, чтобы чувствовать ее запах. Она, наверное, недавно приняла ванну, потому что от нее пахнет свежим мылом, и мне просто хочется опустить голову к ее шее и вдыхать ее запах всю жизнь.

– Ты все еще хочешь, чтобы я ушел? – наконец спрашиваю я, приближая губы к ее уху и почти шепча эти слова, потому что мне не хватает дыхания произнести их громче.

Она качает головой. Я рад, что не вижу ее глаза, потому что я чувствую, как она напряжена просто потому, что стою так близко – я не хочу видеть это на ее лице. Она в ужасе, и я ее за это не виню. Наверное, и я в ужасе, хотя я и не признаюсь, но на свете есть человек, что может заставить меня так себя чувствовать. И кем бы ты ни был, эта мысль приводит в ужас.

– Тогда скажи мне, – шепчу я и слышу ее прерывистое, нервное дыхание. – Скажи мне, чтобы я остался…

Ей для этого нужна секунда, но наконец она произносит это:

– Я хочу… Я хочу, чтобы ты остался…

И тогда она поворачивает голову, и я наконец смотрю ей в лицо. Она действительно напугана и выглядит так, будто сейчас заплачет или что-то вроде того. Она выглядит печальной, растерянной и немного отчаявшейся. И тогда я вспоминаю.

У нее есть жених.

Она выходит замуж. За кого-то, кто не я. И все же мы здесь, на ее кухне, и она меня целовала. И я ее целовал. И она хочет, чтобы я остался. Но это все так… неправильно.

– Мне надо идти, – внезапно сказал я, отступая от нее и стараясь привести в порядок мысли. Я действительно хотел бы быть не настолько пьян… Это действительно убивает всю твою способность здраво мыслить, верно?

Она смотрит на меня, и я вижу в ее глазах удивление.

– Что? – растерянно спрашивает она. – Почему? Я думала… – ее голос затихает, и она проводит руками по своим волосам. Они мне больше нравились короткими.

– Ты помолвлена, – ровно говорю я. – Ты не должна изменять.

Растерянность еще некоторое время остается на ее лице, а потом она качает головой:

– Серьезно? – спрашивает она и издает тот легкий саркастический смех, который, как я знаю, ни разу не веселый. – Ты говоришь мне, что я не должна изменять? У тебя есть девушка!

Я пожимаю плечами:

– И что? Я ей все время изменяю.

Это неправильный ответ, потому что в глазах Кейт появляется тот же злобный огонек, что и несколько минут назад.

– Очаровательно, – с сарказмом протягивает она.

Мне плевать. Я снова пожимаю плечами на этот раз почти с вызовом:

– Я изменял всем своим девушкам.

Ее лицо темнеет:

– Еще лучше.

– Кроме одной, – многозначительно говорю я и смотрю на нее, призывая ее поспорить со мной.

Она не спорит. Она просто закатывает глаза.

– Какая для нее удача, – ухмыляется она. – Уверена, она просто в восторге.

Я ничего не говорю, просто смотрю на нее, а она смотрит на меня. И наконец она скрещивает руки на груди и немного вздыхает.

– Зачем ты сюда пришел?

– Увидеть тебя, – не могу вспомнить настоящей причины. Не имеет значения.

– Убирайся, – ее голос полностью серьезен, а глаза темны и пусты.

Я не знаю, почему я и не думаю спорить с ней, остаться и умолять порвать с ее женихом. Наверное потому, что знаю, что для нее это не будет лучшим выходом. Я не был для нее лучшим, когда мне было восемнадцать, и я точно не лучший сейчас. Если ей нравится кто-то еще, пусть она будет с ним. Если она с ним счастлива. Потому что она достойна быть счастливой.

Поэтому я просто ухожу.

Я ничего не говорю, просто хватаю свою палочку и дезаппарирую. Я больше не могу. Не могу быть здесь, особенно после всего этого. Я так ее, нахер, хочу, что не могу больше этого терпеть.

Господи. Мне нужен холодный душ.

С гребаным Рождеством вас.

========== Глава 20. Скоприус. 25 декабря ==========

Уже почти полночь, когда появляется Роуз.

Я закончил свою обязательную семейно-праздничную экскурсию в семь и не могу представить, почему ее длилась так долго. Полагаю потому, что у нее огромная семья, а в моей только я, мои родители, дед с бабушкой и мамина сестра, поэтому я не могу судить. Но все же я уже думал, что она не придет.

Она выглядит вымотанной, когда аппарирует, и я вижу, что она плакала. Ее щеки припухли, а волосы в полнейшем беспорядке. Я встаю, иду к ней и веду ее к дивану. Мы осторожно садимся, и я обнимаю ее и убираю волосы с ее лица.

– Что случилось? – тихо спрашиваю я, глядя на нее, а она с несчастным видом смотрит перед собой.

– Мама очень расстроена, – всхлипывает она. Она не плачет сейчас, но по ее взгляду я бы не удивился, если бы она расплакалась в любую секунду.

– Из-за чего? – спрашиваю я, не желая ее еще больше расстраивать, но все же надеясь понять, что происходит. – Что-то произошло?