– А она знает, что ты с друзьями в пабе? Я бы расстроилась, если бы мой парень напивался, пока я дома.

И снова все, что она получает в ответ, – пожатие плечами.

И тогда она меня целует. Ни с того ни с сего. Я даже не понял, что происходит, пока ее губы по-настоящему не коснулись моих, и против своей же воли и своего же разумения, я целую ее в ответ. Это не продолжается долго, но, когда я отстраняюсь, я уверен, что хочу убить себя.

Я не смотрю ей в глаза, когда тянусь за своим бумажником и достаю стопку маггловских купюр, которые бросаю на барную стойку. Я не могу и секунды здесь находиться. Я должен уйти и сделать что-то.

Я должен увидеть Роуз.

Я не знаю, что скажу или сделаю. Я честно не знаю, как доберусь до Ирландии такой пьяный. Но какого хрена сейчас произошло? Эта девчонка взялась просто из ниоткуда. Я в жизни не целовал никого, кроме Роуз, и в течение этой секунды я практически проебал все, что имеет для меня смысл.

Пересечение границ никогда не бывает веселым, но я даже не забочусь зайти сначала домой. Я просто аппарирую прямо к границе и заполняю все нужные бумаги и прочее дерьмо. Это раздражает и занимает слишком много времени. Но я должен ее увидеть.

Когда я прибываю к дому Роуз, там ужасающе холодно. Она живет на третьем этаже в доме без лифта, и я не могу не отметить, как здесь зловеще тихо. Полагаю потому, что уже поздно и все уже спят. На полсекунды я задумываюсь, что ее может разозлить, что я заявился посреди ночи, но я не могу сейчас об этом беспокоиться.

Подойдя к двери в ее квартиру, я стучу, надеясь, что каким-то чудом она еще не спит и сразу меня услышит. Никто не отвечает, так что я стучу громче, стараясь быть не слишком громким, чтобы разбудить ее соседей или что-то вроде. Но ответа все нет, так что я стучу еще громче.

Наконец я слышу, как снимается цепочка, и дверь открывается. В квартире темно, но я вижу ее глаза, когда она смотрит в открывшуюся щель на того, кто стучит в ее дверь в такой час.

– Скорпиус? – ее голос кажется усталым и растерянным, когда она распахивает дверь и смотрит на меня. Ее волосы в беспорядке, пижама помята. Я разбудил ее. – Что случилось?

Я ничего не говорю, лишь вхожу в квартиру, и она отодвигается, чтобы дать мне пройти. Она закрывает дверь, и, когда я поворачиваюсь к ней, она все так же смотрит на меня с тем же растерянным видом, что и секундой раньше.

– Что ты здесь делаешь? Сейчас, – она смотрит на часы, – почти четыре утра.

Я не отвечаю. Просто делаю к ней шаг, беру руками ее лицо и целую. Меня почти пугает, сколько всего в этом конкретном поцелуе. Это, наверное, уже миллионный раз, когда я целую ее, но он словно первый. Я столько хочу ей сказать, но каким-то образом это все выливается в один поцелуй. По крайней мере, я так чувствую.

Когда я, наконец, отстраняюсь, она распахивает глаза и недоуменно моргает. Она шокирована, конечно, и ее губы немного раскрыты. У нее ошарашенное выражение лица, и она молча на меня смотрит. Но тишина прерывается, когда открывается дверь позади нас.

– Роуз?

Мы оба поворачиваемся на голос, Лола выглядывает из-за своей двери и с любопытством смотрит в гостиную. Ее глаза перебегают с Роуз на меня и обратно.

– Извини, – бормочет Роуз.

Лола странно смотрит на нее несколько секунд, прежде чем кивнуть и скользнуть назад в свою комнату. Роуз смотрит на меня, а затем идет в ту часть квартиры, где находится ее спальня. Я иду за ней, и она захлопывает за мной дверь.

– Что ты делаешь? – снова спрашивает она, и на этот раз ее голос немного резче.

– Мне нужно с тобой поговорить, – говорю я и осознаю, сколько отчаяния в моем голосе. Это жалко, но мне на самом деле плевать. – Я должен тебе что-то сказать.

– Что? – спрашивает она, и я вижу, что она начинает раздражаться. Думаю, что не могу ее за это винить. В конце концов, когда мы виделись в последний раз, мы орали друг на друга, и она дизаппарировала, даже не попрощавшись.

Что… Что мне ей сказать? Я знаю, что я должен сказать, но я не уверен, что настолько храбр.

– Я люблю тебя.

Она смотрит на меня, потом собирает руки на груди и выжидательно приподнимает бровь. Определенно, я должен разъяснить свое объяснение в любви. Неважно. В эту секунду я могу потерять все, что у меня есть на свете, и я не позволю этому случиться.

– Я люблю тебя, – повторяю я и снова протягиваю руки к ее лицу, приподнимая его так, чтобы она смотрела на меня. – Я ненавижу быть без тебя.

Она смаргивает что-то, похожее на наворачивающиеся слезы, и твердо смотрит на меня.

– Что случилось? – спрашивает она тихим и, кажется, испуганным голосом.