Я бы никогда так с ней не поступил. Я бы никогда не сказал чего-то такого в ссоре, чтобы причинить ей боль. Я не понимаю, почему она думает, что может делать это со мной. И да, кроме того, что это причинило мне боль, это и, на хрен, меня разозлило.

И от этого, на хрен, полностью страдает моя игра.

Я не могу нормально думать на тренировках, и Колл постоянно дает мне по заднице и за последние несколько дней уже раз четырнадцать грозится, что отправит меня в резерв. Мне надо поработать над этим и прекратить мешать личные дела с профессиональными. Но это трудно, и я не знаю, как на самом деле это сделать. Думаю, мне следует поскорее это узнать, иначе кончится тем, что я потеряю все.

И сейчас нет ничего лучше, чем напиться и попытаться обо всем забыть.

Келвин вытащил меня из моего одинокого уныния и силой затащил в маггловский паб в городе. И теперь я сижу здесь, со слишком большим количеством алкоголя в крови и слишком большим количеством вещей, на которые я могу отвлечься от своих личных проблем. Итак, Роуз не писала мне уже месяц… И что? Сейчас мне плевать. Трудно не плевать, когда ты так пьян, и мне трудно волноваться о чем-то, когда во мне столько виски.

Здесь также несколько ребят из команды, но они в основном цепляются к женщинам и покупают выпивку девчонкам, которых надеются уложить в постель, и их подругам. Келвин болтает с какой-то рыжей на другой стороне паба. А я у стойки бара, заказываю стакан за стаканом и отчаянно стараюсь запить все мысли о своей девушке (или о бывшей девушке, потому что технически она теперь такая, пусть она еще и не бросила меня официально). Я изо всех сил стараюсь не вспоминать о том, что она в миллиардах миль от меня, делает бог знает что и, наверное, ненавидит меня как раз в эту секунду.

– Ты выглядишь грустным.

Провозглашение факта, и я смотрю на того, кто это произнес. Блондинка со слишком большим количеством косметики и несколько пьяным взглядом. Она молоденькая, наверное, даже моложе меня, и у нее в руках бокал с темно-желтой жидкостью.

– Я Эмили, – говорит она, когда я смотрю на нее. Ее щеки немного розовеют, но я понятия не имею от спиртного это или она краснеет по другой причине.

– Скорпиус, – вяло отвечаю я и делаю еще один большой глоток виски из высокого бокала передо мной.

– Какое интересное имя, – я пожимаю плечами, и она вскарабкивается на стул рядом со мной. – Я тебя раньше здесь не видела.

– Я раньше здесь не бывал.

– Классное место, а? – она вежливо улыбается. – Немного дымно, конечно.

Я снова пожимаю плечами.

– Сколько тебе лет?

Я странно смотрю на нее, пытаясь понять, какого черта она столько болтает и почему все задает и задает мне вопросы. Я думаю, не велеть ли ей отцепиться, но, в конце концов, мне плохо удается грубость.

– Девятнадцать.

– Мне восемнадцать, – добровольно отвечает она, как будто я ее спрашивал. – Ты выглядишь моложе.

Сама она выглядит на пятнадцать, так что не знаю, почему она говорит обо мне. Я опустошаю свой бокал и поднимаю его, делая знак, чтобы его наполнили.

– Ты здесь один, – она разворачивается так, что теперь оказывается полностью лицом ко мне, и я не понимаю, почему она никак не уловит намек и не оставит меня к чертям одному. У меня просто не получается быть ублюдком, поэтому я лишь качаю головой. – Я тоже, – продолжает она. – Но моя подруга там, пытается найти кого-то, кто купит ей выпивку, – она машет в сторону рыжей, с которой болтает Келвин. Иронично. А потом, как будто она сказала все это специально, она говорит:

– Мой стакан пустеет.

Полагаю, это значит, что раз ее подружка болтает с кем-то за выпивку, то она тоже ждет, что за нее кто-то заплатит. Ну, и к черту. Немного выпивка и стоит. Я машу бармену, чтобы он наполнил и ее бокал.

– Спасибо! – радостно говорит она и улыбается бармену, протягивающему нам напитки. Она начинает отпивать из своего, а я делаю большой глоток из своего бокала. Я даже больше не чувствую его вкус. Это нехороший признак.

– Итак, Скорпиус, – она произносит мое имя медленно, будто не уверена, что правильно его расслышала, – чем ты занимаешься?

– Ничем, – немедленно выдавливаю я в ответ и делаю еще глоток.

– Ты слишком хорошо выглядишь для того, кто ничего не делает.

И снова у меня нет ответа, так что я просто пожимаю плечами.

Эмили наклоняется ко мне, и ее рука прижимается к моему бедру. Определенно, она не понимает, что такое личное пространство или благопристойность. Я смотрю на нее и приподнимаю бровь.

– Ты мне нравишься, – тихо говорит она. – Ты молчаливый и таинственный. Это сексуально.

– У меня есть девушка, – прямо отвечаю я, хотя и не уверен, насколько это правда. В конце концов, Роуз со мной не разговаривает, и я не знаю, что происходит в ее жизни, кроме того, что она вернулась в Ирландию, хоть и говорила, что не хочет.