Пока мы поднимались на лифте, я успел в двух словах объяснить, что сразу заходить к шефу вместе со мной не следует.

– Вы подождите в холле, - говорил я, - думая: "А есть ли там какой-нибудь холл?" - а я вкратце обговорю денежный вопрос. Надо будет дать в лапу, не при посторонних же это делать. Я дам свои, потом сочтемся.

– Понимаю, конечно, - отвечал Айболит, прижимая руку к груди. Прижимал он ее точно к тому месту, где лежал конверт с вожделенными баксами, но передавать мне этот конверт не спешил.

Боже, сколько всяческого дефицита "купил" я в совдеповские времена для доверчивых провинциалов, скольких фраеров поставил при помощи простейшей куклы.

Директор себя провинциалом не считал, что значительно облегчало мою задачу. Я взял у него письмо и скрылся за кожаными дверьми, оставив доктора в предбаннике, который можно было, хоть и с натяжкой, назвать холлом, мечтать о дачной идиллии.

Высокая дама вопросительно смотрела на меня из-за огромного стола. Вагончики она продать была готова, но оценила, как я и ожидал, в две тысячи каждый. Я не стал торговаться, я согласно кивнул и протянул письмо, спрашивая:

– Безналом или можно внести деньги прямо в кассу?

– Наличные всегда предпочтительней, - ласково сказала она, подписывая письмо.
– Заверите у секретарше и можете идти в бухгалтерию. На втором этаже.

– Нет проблем,- радостно сказал я, - тот час и схожу, деньги с собой.
– и я похлопал себя по пиджаку, в котором лежал точно такой же, как и у директора, конверт, только вместо зеленых бумажек с портретом американского президента в нем находились обычные полоски бумаги, настриженные мной из плотной бумаги.

Я вышел в предбанник, покровительственно улыбнулся Айболиту, протянул письмо секретарше. Та молча шлепнула на подпись печать. Я подошел к врачу:

– Вот бумага, - я старался говорить тихо, чтоб секретарша не слышала, - теперь пойдем в бухгалтерию. Надо еще конверт заверить, чтоб кассир деньги принял. Бюрократия, будто перестройки еще не было. Давайте быстрей.

Доверчиво глядя мне в глаза, Айболит протянул пухлый конверт. Я вновь вошел к директрисе, держа его в руке:

– Простите, вы, может, и на конверте с деньгами распишитесь на всякий случай, а то, знаю я этих бухгалтеров - бюрократов.

Директриса посмотрела на меня как на идиота.

– Зачем? А, впрочем, давайте.

Я произвел мгновенную манипуляцию: уронил конверт на пол, нагнулся за ним, поднял, автоматически сунул в карман, достал, извинился, обругав себя неуклюжим чурбаном, протянул.

Дама расписалась, совершенно не понимая, заччем она это делает. Я взял куклу с ее автографом и вышел. Секретарша плюхнула печать и на конверт. У нее выработался условный рефлекс, как у лабораторных мышей, которые получают пищу по звонку. При виде начальственной подписи секретарша автоматически тянулась за печатью, заверить.

Я вернул конверт главврачу. Идите быстренько, а то бухгалтер может уйти. Я подожду вас тут, поболтаю пока с директором...

Странно, но до Айболита почему-то пока не дошло, что директор - баба. А я то готовился объяснять, почему говорю о ней в мужском роде. Да, хорошо, что доктор не был психиатром. Фтизиатры меньше разбираются в особенностях человеческого мышления.

В запасе у меня было минут шесть. Потом главврач начнет с криком бегать по этажам. Еще минут двадцать потребуется ему, чтоб все осознать и вызвать милицию. Для такого специалиста по блиц аферам, как я, времени - вагон. Через три минуты я вышел из лифта, заблокировав кнопку лифта спичкой, пересек вестибюль, махнул прощально вахтеру, отжал тугую дверь, прошел семнадцать шагов по асфальту и открыл дверь Айболитовской машины.

– Твой шеф, склерозом не страдает?
– спросил я шофера, накидывая ремень безопасности. Давай, дуй аллюром к больнице, документ один забыли.

Шофер включил мигалку. Сирена скорой помощи взвыла, я украдкой посмотрел в зеркальце заднего вида - никто из конторы еще не выскочил.

– Эй, сказал я шоферу через пять минут, тормозни у метро, я сигарет куплю.

– Мы же спешим?

– Ну не до такой же степени, чтоб я без курева загибался!

Я вылез из скорой помощи, пошел якобы к киоску, исчезая из поля зрения шофера в толпе, нырнул в метро. Оказалось, станция Таганская. Я на секунду подумал о том, что где-где, а у Маши появляться никак нельзя. Но ноги сами вынесли меня на пересадку у кольцевой, а потом на прямую линию к Речному. Я двигался туда, куда мне идти было никак нельзя, да и незачем. Все мои вещи, включая и коробочку с фальшивыми документами, мне принесла Машина маман, когда я пришел в себя. А какие у меня вещи? Спортивная сумка с самым необходимым. "Наш адрес не дом и не улица, наш адрес советский союз". Сейчас, правда, СНГ.

На конечной, выталкиваясь из метро, я все же взял себя в руки. Приструнив капризные ноги, я вынудил их идти не туда, куда хочется, а куда надо. Мы (я имею в виду - я и мои ноги) зашли в обмен валют, превратили часть долларов в миллионы, а потом зашли в промтоварный магазин.

Шляпа, легкий плащ мышиного цвета, шарфик и очки с мощной оправой немного изменили мою внешность, но лишь немного. Для более серьезного перевоплощения требовался театральный магазин. Но я пока не собирался появляться в местах, где ментов больше, чем грязи: на вокзалах, площадях и около мавзолея. Услугами лучшей в мире подземной дороги я также не собирался больше пользоваться. Частники меня устраивали больше.