– Доброе утро, - сказал он, проникновенно глядя в самое мое сердце.

– Доброе...

– Подъем!
– резкая перемена его тона, громкий командный выкрик. Я вздрогнул. Иоан вскочил, мотая растрепанными волосами и отдуваясь, словно от тяжелых усилий.

– Опять с ума сошел.
– то ли спросил, то ли объяснил мне он.

– Пора, ребятки, - тихо произнес Артемий, - а то я чуть не ушел, пока вы спали.

– Нам придется расстаться, - сказал Дождь.
– ненадолго... до вечера. И не забудьте, никакого завтрака, вы его еще не заработали.

Он подмигнул.

– Как с детьми...

– А ты я вижу через чур взрослый, - Артемий ткнул здоровяка кулаком в живот.
– Как с детьми. Вы и есть маленькие, слабые, сопливые детки, а если было по другому я бы и не связывался с вами. Побродите по Городу и прикиньте, где и как вы можете применить свои таланты так, чтобы люди давали вам на хлеб и не унижали. Пообедаете на свои кровные.

Иоан опустил голову и надул губы, ему как и мне, не хотелось отпускать своего Мастера, да еще с такой таинственной физиологией.

– До какого вечера мы тебя не увидим?
– спросил он.

– Не знаю.

– Счастливо.

– И вам того же.

Артемий направился к двери.

– Да, чуть не забыл, - спохватился он остановившись.
– обратите пристальное внимание на Человека, в Городе полно его проявлений. Вспомните о противоположностях. Поработайте над этим.

Он сделал шаг, дверь распахнулась. Мы остались одни.

Ноги сами выбирали дорогу ведущую на базар. Только там можно легко подзаработать, таская тяжести и не забивая голову грандиозными планами. К этой мысли мы пришли одновременно, и лишь движение бровей послужило сигналом понимания.

Город оживлен и красочен. Шум моторов, гул болтовни и неимоверная спешка.

– Главное не противопоставлять себя им, - с глубокомысленным видом произнес я.

– И не пускать суету в сердце, - добавил мой друг.

Словно близнецы братья проходят сквозь восприятие люди. Нескончаемая середа схожести. Не черты лица, не характер и не стиль одежды, а ужас перед собственной слабостью, и гордость перед собственной силой, рознят эти образы. Они шли, ехали, бежали, бродили, и я не встретил ни одного человека без тени ужаса и багрового огонька гордыни. Я повернулся, посмотрел на лицо друга - тоже самое. Витрина из тонированного зеркального стекла встретила мое недоуменное отражение. Я такой же как все.

Иоан похоже думал о том же самом.

– Неужели все?..
– прошептали мои губы.

– Не может быть.

Взгляды свободно раскинули поля понимания. Тревожные лица. Радостные. Удрученные. Спокойные надеющиеся лица. Печальные. Веселые...

– Теперь все по другому, - улыбнулся я.

– Теперь да, только дух по прежнему в цепях отрицания.

– Видно единственное, что мы сейчас можем, - сказал Иоанн после того, как мы облазали весь рынок, - это только торгашам грузить их мешки и ящики.

И я согласился.

Рыночные ряды выстроились в фаланги искушений, атакующих жажду слабости . маски приветливости и дыхание стяжательства. Поиски необходимости да рыскающие воровские взгляды, и еще алчущие общения лица. В каждом из них человек смотрит из-за плеча зверя, или из-под крыла ангела.

Общение с людьми наполняло нас желаниями, азартом и веселой удалью. Мы читали облики, голоса и движения, как читают мудрую, полную любви и приключений, книгу.

Вот полный господин вальяжного вида беседует со степенной дамой. Он говорит о погоде и ценах, но я слышу песню стремления к благополучию через тернии житейских проблем.

Мечтательный молодой человек с журналом под мышкой источает отрицание, боль и сладость ухода от постылой реальности.

Уныние на, изможденном излишней тягой к расслаблению, лице пьяницы.

Задор молодых воришек, крадущих преимущественно ради ощущения опасности и соревнования в ловкости.

Красивая грациозная девушка со взглядом...

– Стоп!- Иоанн хлопнул меня по спине.
– Подожди меня у цветочной лавки, пожалуйста. Ладно?

– Беги, - улыбнулся я. Мой друг превратился в само волнение.

– Спасибо, Боря, я сейчас...скоро...

Раздвинув могучими плечами толпу, Иоанн приблизился к девушке и, что то сказал ей. Его румяное, пышущее здоровьем лицо стало цвета восхода. Я отвернулся и пошел дальше. Гордость за друга, радость за его стыд и проявление слабости. Как объяснить эти чувства? Ум стремиться объединиться с телом, мужчина с женщиной. Если происходит иначе, появляются болезни и тоска. Ведь именно в стремлении к противоположности, к объединению в единое заключено движение жизни.