У молдаван такие чудные фамилии – Рару, Шушу. Но имена, правда, обычные.

Вася Шушу получил извещение, что на городской почтамт ему пришла посылка до востребования. Он взял с собой Лёлика из Москвы, Виталика из Симферополя и меня позвал.

Получили мы посылку, зашли в какую-то столовую на второй этаж.

Вася посылку открыл, а там —

вино, молдавское вино —

оно на радость нам дано…

Взяли какие-то макароны с чем-то. Вася по стаканам под столом разливает – прикончили, не знаю сколько литров.

Ну, чё – погнали?

Спустились на первый этаж и Лёлик там в урну помочился, пока Виталик его, типа, загораживал для соблюдения приличий.

Этот Лёлик вообще отмороженный.

Я один раз на комбинат стройматериалов заходил, там длинный такой транспортёр высоко вверх уходит, под крышей; Лёликова работа – по лестнице вдоль этого транспортёра вверх-вниз ходить и ломом пробивать, если где забьётся.

Не помню зачем я туда заходил, но Лёлик как меня увидел – у него этот лом в руках затрепетал. До того ему захотелось меня грохнуть.

Ни за что. Просто потому, что подвернулся.

Но, видно, у него тоже квадратура круга не решённая. Грохнуть – грохнешь, а труп куда?

Короче – обошлось.

Вышли мы из столовой, идём, беседуем.

Яркое солнце, белый снежок. Жизнь – прекрасна.

Тут Лёлик и Вася начинают выяснять чья отчизна лучше – Москва или Молдавия?

Так, слово по слову, стали друг друга за грудки хватать.

Но Виталик – молодец, зачем, говорит, на улице? Давай в какой-нибудь двор зайдём.

Зашли между каких-то двухэтажек.

Виталик тут уже как лондонский рефери поясняет: бляхами не драться, лежачего не бить.

Скинули они бушлаты, шапки и ремни и – пошла молодецкая забава.

Оба за метр восемьдесят, кулаки – как гири. Один другого ахнет – по двору эхо отдаётся.

Эх, окропим снежок красненьким!

Вася Лёлику бровь разбил, кровь брызнула; Лёлик на одно колено упал.

Вася к бельевым верёвкам отошёл и не добивает – богатыри по правилам бьются.

Тут по крылечку какой-то мужик в тельняшке сбежал, говорит, кто-то из двухэтажки в милицию позвонил.

Короче, матч откладывается.

Оделись служивые, Лёлик снегом умылся и покинули мы ристалище.

Но бойцовский задор никак не уляжется.

Разделились мы на пары. Впереди иду я с Лёликом и его убеждаю, что Москва – столица нашей Родины, лучший город Земли; а метрах в десяти сзади Виталик с Васей Фет-Фрумоса обсуждают.

Мирно так себе идём, не спеша.

И тут справа «волжанка» тормознула и из неё два мента в шинелях – прыг на тротуар. Обложили.

Мы с Лёликом бляхи расстегнули, захлестнули на кулак и машем – не подходи, мол!

Тот, что слева пушку выхватил.

Такая маленькая чёрная дырочка, а вокруг неё кружочек солнца, смотрит мне прямо в лицо.

А тут и вторая пара собеседников подходит.

До того увлеклись, что по сторонам не смотрели.

А тут – опаньки! – резкая смена декораций: два солдата с бляхами против двух ментов с пистолетом.

У Виталика от переизбытка чувств и ассоциаций ноги подкосились и он лишь в последний момент успел спиной на забор опереться.

Исполать тебе, земля Молдавская, ты взрастила доблестного Васю Шушу!

Истинный воин, преисполненный духом товарищества и боевого братства, обхватил он могучим объятием ближайшего к нему мента, что без пушки был, и крикнул:

– Беги!

Повторять не пришлось.

О, боги! Как я боялся! Как бежал!

Вокруг меня и подо мной мелькали заборы, деревья, переулки, холмы, буераки, крепостные валы и горные кряжи…

В себя я пришёл в каком-то сарае с широкими продольными щелями в стенах из горизонтально прибитых досок и долго приводил в порядок своё дыхание.

Вечером в казарму пришёл только Лёлик. Ему надо было застирать куртку от крови из разбитой брови.

Я отвёл его в кочегарку.

Там оказались свои новости. Обмуровка одной из печей потрескалась, как видно от перегрева котла. Во время аварии из трещин валил дым с чёрной сажей и сажа осела на печах и потолке в обоих залах.