В кассе Большого Театра мне сказали, что билеты надо покупать на две недели раньше.

Чуть разочаровавшись, я покинул большой очаг культуры, в котором мне не светит.

Неподалёку от входа на тротуаре оказалась стеклянная кубическая будка сплошь занавешенная изнутри всевозможными афишами, в ней продавались билеты в театры и концертные залы Столицы.

На предстоящий вечер мне предложили выбор: концерт звёзд эстрады в Кремлёвском зале, либо концерт джазовой группы в Центральном Театре Советской Армии.

То есть отправиться в Кремль на ту муру, от которой и по телеку тошно, или…

– Конечно, джаз!

( … говорят, что железнодорожный вокзал Чернигова построен при немцам, во время оккупации.

И этим говорильщикам я верю. Почему?

Да просто лишь за то, что они за это не получают зарплаты, в отличие от множества составителей бесчисленных советских учебников истории.

И ещё говорят, что вид сверху черниговского вокзала являет собой тевтонский крест.

С высоты птичьего полёта я его не рассматривал, однако, могу засвидетельствовать – из всех посещённых мною вокзалов, только там в любое время суток можешь набрать готовый крутой кипяток из специального медного крана …)

Всё это к тому, что здание Центрального Театра Советской Армии сверху смотрится пятиконечной звездой. Говорят.

Внутри же это добротное здание с большим зрительным залом на первом этаже и выставочными стендами в широких галереях второго.

Я скрупулёзно рассмотрел выставку конвертов и спичечных этикеток выпущенных в годы Отечественной войны, потому что приехал туда за два часа до концерта.

А что ещё оставалось делать в незнакомой зимней Москве?

Картинки на конвертах и этикетках, при всей их наивной примитивности, оказались ностальгически моими, ведь я вырастал на чёрно-белых кинокартинах той поры.

Затем я спустился в зал, где вскоре джазмены начали устанавливать и опробовать на сцене свои инструменты – ударник, виброфон, колонки.

Покончив с этими приготовлениями, музыканты набросились на опоздавшего лысого еврейчика, но тот наплёл им с три короба про неуютности московской жизни, а потом перешёл в контрнаступление, что скоро он вообще завяжет со всей этой музыкой – оно ему надо?

Они покинули сцену, а зал начал потихоньку заполняться. Собралось до сотни слушателей привольно рассевшихся там и сям на мягких креслах.

И начался концерт.

Номера объявляла высокая толстая девушка в чёрном, иногда она ещё и пела.

Я поглощал номер за номером и хотел лишь одного – пусть они не кончаются.

Какой диксиленд на виброфоне! А бас-гитарист!

Один раз он остался наедине с девушкой и своей бас-гитарой и они, оставшись втроём, сделали блюз на пустой сцене. О!

Еврейчик вышел всего один раз. Он играл на там-таме.

Играл? Вся Африка не сумеет выдать такого на барабанах.

Я простил ему лысину и тупую болтовню перед концертом, потому что он превратился в совершенно другого человека. Он забыл, что оно ему не надо и творил такие ритмы!..

– Браво!!

По-видимому, в ЦТСА параллельно концерту проводилось ещё какое-то мероприятие, потому что к барьеру раздевалки толпились с номерками ещё и офицеры, которых в зале не было.

Девушка-гардеробщица принесла на стойку две одежды сразу: генеральскую шинель с красной шёлковой подкладкой и каракулевым воротником – (так этот опёнок справа от меня, оказывается, генерал?) – и демисезонную шинелку от Алёши Очерета.

Она положила и вздохнула над ними.

( … а что поделаешь?

Обычная дилемма жизни: или гусар – кровь с молоком, но без гроша в кармане, или замухрышка-генерал с обеспеченным доходом.

У каждого имеется рычаг для ублаготворения вздыхающих дам, вот только рычаги для разных сфер …)

Московские водители профессиональнее киевских.

Во всяком случае тот, что подобрал меня после концерта, оценив мой вид и безбагажность догадался отвезти в такую гостиницу, где не требуют брони.

Гостиница «Полярная» уходила вверх от тротуара и где-то там терялась в тёмной высоте.

Из регистратуры меня направили лифтом на невообразимо высокий этаж – аж где-то между двенадцатым и шестнадцатым.

Номер оказался очень похожим на комнату отдыха на украинских вокзалах; был бы паспорт при себе да рубль за койку. Просто здесь побольше наставлено коек – штук двадцать и на них уже валялись постояльцы в спортивных костюмах.