Впрочем, времени предостаточно.

Цыганки заняли выжидательную позицию и, поглядывая на меня, явно воздерживались идти первыми.

И тоже правильно – как проверить что тут у них съедобное сегодня?

– Хлеб забыли,– скользнув взглядом по моему подносу, буркнула кассирка.

– Не треба.

Пожав плечами, она отбросила на счётах уже приплюсованные было костяшки и приняла потёртую рублёвку.

За столом, скромно потупившись в капустный салат вприкуску с заварным пирожным, я старательно не обращаю внимание на диктора новостей, который в шапке и пальто вещает за соседним столиком, выдаёт жующей сотрапезнице последние известия своего мира – там вчера кто-то облопался ноксирона и коньки откинул.

Самый застольный разговор. Но что удивительно: этот столичный широковещатель слово в слово повторил уже услышанное мною в глуши провинциальной. Виталя-крановщик ещё на той неделе выдавал эту новость.

Совпадение, или плагиат?

Перехватив мой задумчивый взгляд, диктор гордо приосанился – владелец сногсшибательной сенсации.

В парикмахерской неподалёку от столовой очереди не оказалось, так что, когда я вернулся на вокзал побритым, до встречи с Двойкой оставалось ещё полчаса.

Чистильщик в сатиновом халате наярил мои туфли, мелькая вытатурованными на руках якорями.

Вместо того, чтоб глазеть на дамочек снующих мимо его будки в дверь женского туалета и обратно, я уставился на седину его склонившейся к моим коленям головы. Мужику это надоело.

– Чего смотришь?– спросил он, откладывая щётку и берясь за бархотку.

– Видать, понравились вы мне.

– Надо ж,– угрюмо хмыкнул он,– да я и сам себе не нравлюсь, а тут – понравился.

– Выходит, у нас вкусы разные.

И всё равно осталось ещё пятнадцать минут.

Я прохожу через необъятный вестибюль вокзала, по белокаменной лестнице подымаюсь на второй этаж и там, наверху, опираюсь локтями на широченный белый парапет над грандиозным залом, уходящим в сумеречную высь, и смотрю на суматошную неразбериху броуновского движения людей-частичек по выложенному блестящими плитками дну.

Минут через пять с ними смешается и эта, пока ещё свысока глазеющая на суету, частичка – я.

Их торопливые потоки редеют в центре зала, а затем уплотняются вновь. Причина феномена – атлетическая фигура в алой куртке, что похаживает там неспешными кругами. Ждёт кого-то.

Кого?

Не меня.

Меня-то никто не ждёт, если не считать Двойки, который сейчас, пожалуй, так же вот кружит у метро, в волнах пассажиров из соседнего – Пригородного вокзала.

Забавно.

В центре Центрального вокзала крутится в ожидании кого-то этот вот здоровяк, у соседнего, меньшего вокзала, крутится здоровяк помельче – Двойка, тоже в состоянии ожидания.

Если продлить эту линию, то где-то далее, скажем, на конечной трамвая ходит кругами ожидающий кого-то акселерант.

И получается как тот нескончаемый человечек в огнетушителе на лестничной площадке второго этажа детсада, который своими кувырками на картинках подводил меня к понятию о бесконечности.

Тот детсадный «я» даже и слова не слыхал такого – «бесконечность», но бесконечно глазел на огнетушитель и силился понять: где же кончаются те человечки в кепках?

Тот недотёпа – это я, сменивший его; а меня сменят другие «я» и все мы конечны, в отличие от человечка в кепке.

Чтоб скрыть лицо полями шляпы, я, на подходе к метро, упираю подбородок в грудь, вон он, мой друг Двойка, выхаживает вдоль шеренги телефонов на стене, выгуливает – туда-сюда – недавно заново отрощенные усики, престижно кожаное пальто, редеющую шевелюру и малость недовольную задумчивость.

Вот он снова развернулся и зашагал вспять. Догнав его, я неслышно следую сзади.

На краю площадки он снова поворачивается прямиком к моей ухмылке:

– Хелло, Двойка. А где ребята?

– Ахуля!

Запрокинув широкое лицо, он всхикивает характерным Двойкиным смешком – с тем же плотным прищуром, из-под которого прощёлкивает обстановку: что тут оно и как.

Он меня радостно облапил, отпустил и завёлся сбивчиво толковать про Славика с Петюней, которых всё-таки не будет.

Из пригородного вокзала хлынула новая волна прибывших очередной электричкой, и мы отходим к стене.

Двойка прекращает строить сбивчивые гипотезы о причине неявки ребят из Чернигова, просит «двушку» для автомата и крутит диск, заглядывая в записную книжку.