И сильнее всех слов. Сильнее слов…

Ветер завывал стремительными тревожными порывами среди деревьев. Пальмы гулко стучали сухими жесткими листьями, тихо, печально шелестели ветви других деревьев. Лес наполнялся звуками, шорохами. Вокруг не маячило ни единого жилища, ни единого костра среди глухой центральной южной части северного острова, практически не освоенной из-за гористого ландшафта, изобилующего пещерами и узкими горными тропками. Только в повисшей густой тишине гудел ветер, переговаривались птицы, едва справляясь взмахами крыльев с новыми и новыми порывами, которые нещадно засыпали со всех сторон глаза и нос пылью.

На остров явно надвигался шторм, медленно, но неотвратимо. И хорошо, если просто шторм, а не какой-нибудь ураган со смерчем, что смел бы все под корень.

Все смыть, все порушить и с гибельным восторгом смотреть прямо в глаза урагана в свой последний миг, упиваясь всем буйством непогоды, точно концом света. Какая-то часть души только этого и желала, но здравый смысл заставлял подумать и о людях, которые хотели жить, несмотря на потери, на горести. О людях, которые пытались восстановить разрушенные дома, склеить из черепков расколотые жизни. И Джейс решительно не понимала, как им это удавалось, если удавалось. У нее в ворохе спутанных мыслей только ветер завывал свою печальную мелодию, и ни чувств не осталось, ни движения. Еще эти предчувствия, знаки… Она устала от всей этой жизненной мистики, которая словно подсказывала ей что-то. Только не имеют смысла предвестники для бессильных. Жалок человек, жалок… Его любой ветер унесет, а лететь на его крыльях не умеет, прикованный к земле цепями тела. И только вихрь сквозил на взгорье, не осталось иных звуков, да впереди маячил старинной громадой старый железнодорожный ржавый мост, ставший давно по ветхости и древности автомобильным на неопределенном исходе своего века. Бурые, испещренные коростой, его ребра утыкались в серый небосвод, припавший тучами к краю леса, распахнувшего свои негостеприимные врата по ту сторону неширокой реки. Но автомобилю было не суждено пересечь этот мост, джип несколько раз рванулся судорожно вперед, точно раненый конь, вздрагивающий ногами при поломанном позвоночнике. И затих.

Пассажирки и водитель напряженно молчали, вжимая головы в плечи, губы Герка нервно подрагивали, видимо, он раздумывал, как обратить сложившуюся ситуацию в приободряющую шутку, однако все его неугомонное веселье точно стирали плотные шоры облаков и надвигающегося раннего сумрака, сквозь который не пробивалось ни единого закатного луча.

— Ну, все… Приехали, — только с нескрываемым раздражением выдохнул укротитель мартышек, точно его заразил безрадостный настрой молчаливых спутниц.

— Что «приехали»? — сухо и практически без выражения спросила Дейзи, вздрогнув, глядя пустыми глазами перед собой.

— Бензин… того, — махнул рукой Герк, зная, что объяснять в такой ситуации ничего не надо.

— А где заправиться? — не поворачивая головы, вскинула брови Дейзи, в целом, понимая бессмысленность своего вопроса. Если бы Герк знал ответ, он бы немедленно начал суетиться, теперь же только недовольно отмахивался от несуществующих мух, стуча громкими шлепками по своим мясистым щетинистым щекам, пожимая плечами.

— Вот именно, что негде, — продолжал после паузы скороговоркой. — Ближайшие цистерны на аванпосте, который контролируют пираты.

— Откуда здесь вообще топливо? — не к месту спросила вдруг Джейс, которая сидела неподвижно, вцепившись в винтовку, опустив голову на грудь после предварительного взгляда на окружавшую местность через оптический прицел: с правой стороны уходивший все выше и круче горный хребет, слева — вид на равнину. Несомненно, Герк снова выбирал самую глухую незаметную тропу. Насколько помнила Джейс карту навигатора, который пропал, не успев толком помочь ей, за горным хребтом как раз находился защищенный, как крепость, с трех сторон скалами, аванпост пиратов. Удачное место для расположения сил — контроль над главной дорогой и прикрытие с тыла такое, что только заядлые скалолазы со снаряжением могли добраться. Оставалось только позавидовать расчетливости и таланту того, кто придумал расположить так аванпосты. Джейс даже знала имя… Ваас.

Снова он, повсюду, в каждом скрипе деревьев, в беге течения, в черных провалах расселин, в острых пиках гор. И таланту врагов не завидуют, всякий талант противника, скорее, ненавидят, ведь он ведет к гибели союзников, к новой опасности. Но приключившийся нелепейший и ужасный казус с машиной не имел ничего общего с планом или чьим-либо расчетом. Герку вряд ли ума не хватило, все-таки речь шла о его ненаглядных алмазах, кровавых алмазах из Африки, путешествующих по миру окружными путями криминальных структур, как и оружие.

Вероятно, мужчина заправился на аванпосту ракьят, но то ли не хватило денег на полный бак, то ли не сумел с местными договориться, то ли у пропахшего ядреным духом продуктов нефти старого военного джипа были не выявленные вовремя проблемы с бензобаком.

Чтобы как-то разрядить атмосферу, Герк пустился в оживленный экскурс в историю острова:

— А *** знает, но заграбастал его себе Хойт. На южном острове. Так эти острова сначала торговали вроде углем, кажется, за это их и держали колонизаторы, потом они стали стратегическим объектом Японии, потом победившей стороны.

— У них богатая история, — почти не шевеля губами, проговорила Дейзи, все еще не поворачивая головы. Она ощущала, что никто из них точно не знает, что дальше делать. Она, в отличие от Джейс, не скиталась по несколько дней пешком вдоль косматых недр джунглей. Зато Джейс, в отличие от нее, не переплывала широченные проливы между островами. Но таланты оказывались неважны из-за банальной незапасливости. Места, видимо, и правда были глухие, а в оживленных никакой контрабандист не станет обустраивать схрон. Герк продолжал вещать, хотя их в любой миг мог подстеречь отряд пиратов: