— Райли! А я… Я уже отомстила за тебя, я думала, что ты мертв, — шептала Джейс, чувствуя, что через какое-то время наверняка потеряет сознание, да еще желудок сдавила совершенно неуместная непривычная тошнота, но она поднимала глаза, будто брат мог растаять, исчезнуть, но нет, он оказывался рядом, материальный, из плоти и крови, настоящий, тот же, свой, родной, отчего сестра нежно лепетала. — А ты… Жив!

— Джейс… Ты не поверишь… Я… Я проползал под трупами, скрываясь от пиратов, — с вытаращенными глазами рассказывал брат, тряся руки сестры, тоже будто пытаясь убедиться, что она живая, смущенно опуская глаза, будто испытывая вину перед ней, он бормотал дальше. — Но ты же знаешь, я не умею стрелять, я не брал в руки оружья… Но было так… так страшно!

Голос его надломился, как лед на осенней луже, где легкие деревьев ожидают смены далекой весной. Он тоже видел смерть, он тоже впитал всю боль тех, кто выживал в этом аду изо дня в день, ему пришлось, может, тяжелее, потому что Джейс ощущала себя панически потерянной всякий раз, когда оказывалась без оружья. А он даже не притронулся, не убил. И выжил так, полагаясь только на волю Провидения. И если выжил, то, может, был прощен за свою трусость по отношению к сестре. Или он все же бежал в попытке спасти Лизу? Уже не спросить, не теперь, не стоит. Порой лучше просто простить, ничего не узнавая.

Сестра надеялась отсрочить разговор, теперь снова появилась цель, появился тот, ради кого стоило дальше жить. И будто все возвращалось на круги своя, у нее вновь возникал стимул двигаться дальше, не ради себя, забывая о себе, как она и привыкла, может, неверно привыкла. Ваас будто разбудил в ней иную, наделенную собственным мировосприятием, целостную и могущественную настолько, что и бури вызывала. Белую жрицу.

Но вот появился Райли и вновь возвращался парень-девушка по имени Джейс, образ, который, как сухая кора, пришел с большой земли.

И этот во многом неверный образ заставил откладывать разговор о судьбе друзей до той поры, пока они бы не достигли снова дома. Да, пора домой, уже не важно, что там Хойт, не важно, что там Цитра, главное — вытащить Райли. Любой ценой.

— Мы должны выбираться с острова! — твердо заявила старшая. Но тут младший будто отшатнулся от нее, рассеянно обведя взглядом деревню, заявил:

— Я не умею! — а потом торопливо добавил, будто в театре, надрывно. — Я боюсь!

Джейс непонимающе глядела на него, не ощущая, что он боится, с некоторых пор она намного лучше понимала мотивы людей. Неужели он намеревался остаться в окружении сотен опасностей без оружия продавцом в бакалейной лавке деревни Аманаки? Уже почти ненавистной ей деревне, однако для него ракьят являлись однозначно друзьями, только благодаря им и рыбакам он спасся. Рыбак… А не тот ли рыбак его вытащил, что потерял жену и сына возле «Доков Валсы»? Неужели Райли какое-то время находился совсем рядом от них, от Лизы? Как же так… Джейс опустила голову на грудь, бессильно приподнимая брови, опуская руки:

«И снова ты отрекся от меня? Я снова должна пожертвовать собой ради тебя? Наверное, я должна к этому привыкнуть, к тому, что мне плюют в лицо, а я улыбаюсь им в ответ. Ваас и не знал, как мне глубоко безразличны все его слова о предательстве. Я, может статься, лучше него знаю, что это значит, я привыкла пережевывать, перемалывать боль от предательств, раз за разом. Повторение бессмысленных действий».

Какое-то злое создание вновь заговорило в ней, будто распятия мало оказалось для уничтожения этого чудовища. Но если бы все было так просто, ведь человек каждый день борется со своим внутренним монстром. Кто-то проигрывает. Ваас проиграл, потому что у него отняли идеал, его веру, отняли то, что помогало различать добро и зло. Снова его образ… Мертв. Он мертв. Враг не предает, но он враг. Жив Райли, который вновь отрекался. Но что же? Она виновата, она не поведала всю правду, но уже ощущала, насколько теперь виновата перед братом.

Джейс скорчилась на траве возле огня, в голове ее тоже разгорался пожар, самый настоящий пламенный вихрь, в котором тонули здравые мысли и образы. Хрипом вырвалось:

— Райли… Я должна тебе все рассказать.

— Джейс? Они, — голос брата дрогнул, но он видел, как начинает раскачиваться из стороны в сторону сестра, будто надеясь так вырваться из своего тела, как из старой кожи, избежать этого разговора даже ценой исчезновения, поэтому схватил ее за плечи, придвинулся лбом к ее лбу, поглаживая по спине, будто теперь наставала его очередь быть сильным, защищать ее. — Джейс, стой! Что бы ты ни рассказала, ты ни в чем не виновата! Слышишь? — но затем губы его дрогнули, он сжимал кулаки, закрывая глаза. — Это я потащил всех! Джейс… — вновь его взгляд олененка, тихий, безобидный. — Лиза?.. Оливер? Дейзи? Они…

— Я никого не смогла спасти… Райли… Я, — пыталась связать слова Джейс, но голос исходил муравьиными снами, отделенными от полета птичьего клекота.

Женщина ощутила, как вокруг нее точно какой-то туман встал, ноги больше не держали. Никогда она не жаловалась на беспричинные обмороки, но явно, что все произошедшее за последнее время вынуло из нее последние силы. И великая радость за вновь обретенного брата едва не стоила ей жизни, ведь от радости люди тоже умирают, да еще когда радость замешана крепко на чувстве вины.

В деревне не кричали петухи, в деревне наставала тишина, только сквозь туман сознания проступило вдруг отчаянное восклицание брата, такое, за которое бы простила любую его трусость до этого:

— Куда вы ее! Не трогайте мою сестру!!!

Из-под закрытых век ее потекли слезы, а, может, не ее, это джунгли плакали вместо нее, это роса опадала с лепестков орхидеевых, белых, легких, подхваченных нефритовыми видениями. И она — женщина, не воин. Уже не воин.

Комментарий к -1. Твои крылья пушисты Итак, автор пустил по ложному следу в той главе. Это и правда был Райли, все, кто предполагал, могут радоваться – угадали.