Лезвие танто приближалось к шее, уже прижималось, холодное, острое, к коже. Вот так и завершится все: ее убьет брат, ради которого она только и существовала. Ее убьет семья. А если без него, то и правда — для чего ей жить? Взгляд Джейс потух, только со звериным ужасом перед неизвестностью смерти ничего сделать не удавалось. Пусть, пусть боится тело, душа смиренно вверяла себя воле неба. И если еще находилась где-то в этом мире справедливость…

— Нет… Это невозможно! — вдруг отшатнулся Райли, закрывая лицо свободной рукой, а затем неестественно для него смело, почти яростно обращаясь то к жрице, то к застывшему негодующе Дени. — Почему вы называете ее Дитя Великана? Она — моя сестра!

Джейс встрепенулась, нож отодвинулся от ее шеи, жертвоприношение по сценарию Цитры давало сбой, не все оказывались подвластны ее жестокой воле. Все решал выбор, в этом и есть человек.

Губы Джейс слабо вздрогнули, не в улыбке, но с надеждой шепча имя брата и все известные и неизвестные ей молитвы, все смешалось, пронеслось в душе яркой вспышкой. Значит, не зря она верила в людей, не зря доверилась воле небес, не зря смирилась.

Райли решительно подошел к пленнице и, используя нож не ради кровопролития, ловко перерезал путы, что удерживали сестру. Джейс упала на четвереньки, пытаясь встать, обессиленная, точно выпитая. Райли хотел склониться над ней, помочь, он держал нож, готовый в случае чего и обороняться, может, яд Цитры все еще действовал на него, но не делал из него зомби, не убивал мораль, ценности, крепость семейных уз. За время на острове он научился быть смелым, он научился не сдаваться, точно заново родился, стремясь искупить ныне свою вину перед сестрой. А ведь мог убить, так уйти от этой вины, избавиться, забыть, переродиться в качестве безликого монстра, может, стража храма.

— Ты отверг милость Цитры?! — прорычал за спиной Дени.

— Если не ты, значит, я! — взвизгнула, точно гиена, жрица, выбивая ловко из руки Райли нож.

Джейс знала, что брат не успеет среагировать, да и ей не светило в таком состоянии. Но кто же отнял у нее все силы? Да они и не возвращались с момента поединка с Ваасом.

Миг, только миг… Между прошлым и будущим, между жизнью и смертью. А здесь от реальности осталось только настоящее, чистое бытие и антибытие — бездна, темная территория туманных культов, что не несли просветления, что не возносили к единству. И душа шла куда-то через лес, через острые лианы и крокодиловы болота, к свету ли? К свету ли?

В лезвии танто отразились рыжие всполохи солнца, слитые с буйством пламени в горниле жертвенника, отчего сталь делалась огнем. И металл сразился с водой. Но здесь металл оказался сильнее, когда вдоль лезвия потекла густым водопадом алая кровь… Мшистые плиты получили свое.

Все звуки исходили, покидали мир, спасались бегством, чтоб не созерцать реальности, давшей пугающий крен, где никто не спасется после кораблекрушения.

— Райли! — Джейс захлебнулась своим возгласом, и в тот миг будто все неистовство диких леопардов вселилось в нее, она кинулась вперед, забывая об усталости, она знала, что ныне сумеет задушить Цитру голыми руками, порвать зубами, вцепившись в жилы на шее. Но ее схватывали сильные руки верных стражников, отбрасывали…

Жрица и сама застыла в замешательстве, ведь она намеревалась убить Дитя Великана, но в последний миг ей бросился наперерез… Райли. Младший брат Джейс, пугливый, слабовольный. Но не хватило бы на всей земле отваги, чтобы повторить его самопожертвование в тот миг.

Зеленый мох прорастал сквозь каменные плиты, крошил их, так и жизнь прорастает сквозь смерть, только тело парня упало ничком.

— Нет! — отступила на шаг Цитра, выронив нож, снимая бездумно корону из рогов, растерянная глупая женщина, такая же девчонка, как Джейс, тоже человек, запуганный, поразившийся тому, что только что совершил.

— Нет! Райли! — кричала Джейс, когда охрана храма оттаскивала ее от тела брата, не позволяя даже проститься, все происходило, как в кошмарном сне, где нет никакого выхода из бесконечного лабиринта, где только утраты считать за каждым повтором. — Что я… — брови Джейс сдвинулись, она больше не желала себя обвинять, никакой ее вины здесь не содержалось, только воля сумасшедшей ведьмы. — Что вы сделали!

— Это ты сделала! — прорычала Цитра, в зеленых глазах ее метался ужас, она не знала теперь, какую беду навлекла на себя, что хотели сказать духи всем этим, она тоже запуталась, она сбилась с пути, потому она говорила что-то невнятное, перемежая речь с местными восклицаниями. — Ты убила его, потому что отказывалась умирать! Ты проиграла, ты стала Великаном! Убирайся из моего храма, раз уж так решили духи, раз уж позволили тебе остаться в живых.

— Райли! Вы убили его! Вы отняли мой смысл жизни! Вы убили его! — кричала Джейс, когда ее, брыкавшуюся, загребавшую в истерике ногами, волокли по лестнице, мимо двора с раскидистым деревом, вышвыривали за массивные ворота храма.

Она еще какое-то время ожесточенно колотила ногами и руками по каменным дверям, что сдвинулись, как жадные жернова, не заметив, как перемололи за один день две судьбы.

Джейс сдирала кожу с пальцев на руках, вывихивала их, разбивала ногти на ногах. Что толку уже от боли? Что толку от всех страданий, если Райли, ее вновь обретенный, чудесно спасенный Райли, лежал теперь на древних плитах в окружении этих кровожадных дикарей?

Женщина кричала, джунгли вторили ей отдаленным воем собак, шелестом крыльев потревоженных птиц, чьи возгласы сливались в единое их горе.

Двери не открыли, даже не позволили взглянуть последний раз на тело. Ваас… Ваас не убил его. Так уничтожила Цитра.

Ваас… Как же не хватало его, ведь только он останавливал ее на самой грани безумия. Теперь и его не стало… И никого! Чем она все это заслужила? Какие же это вести с небес? Нет их!

Нет вестей с небес!

Комментарий к -2. Нет вестей с небес Никогда не возникало идеи, что и с Ваасом как-то раз провернули подобный фокус? О каком выборе он говорил и при чем тут Цитра? Да, допустим, все просто, выбор между ракьят и Хойтом. Но если не все так просто? А так не все было просто... Но я не даю ответов и версий, только предположения через восприятие героини.