Решила, что и раза не обернусь назад. Даже взвешивать всё не буду, насколько всё плохо и опасно и так далее: лучше буду рисковать своей жизнью, пытаясь добраться до ближайшего населенного пункта одной, нежели проведу здесь, в Адвеге, лишнюю минуту. К тому же, у меня и выбора нет.

Спустившись на лифтах вниз, на площадку с решетчатым полом, мы с Рожковым быстрым шагом направились вперёд. Я снова посмотрела на Эдуарда Валентиновича. Он нервничал, и я знала почему: за нами шла погоня. Убийство Спольникова не прошло бесследно. После того, как Рожков застрелил Антона, он только и успел поднять меня на ноги, схватить мой рюкзак и, крепко сжимая меня за руку, бегом увести за собой в сторону лифтов.

До этих самых пор никто ничего не знал о том, что Рожков помогает мне. Когда Эдуард Валентинович убил Спольникова, мы слишком быстро унесли ноги, прежде чем нас успели засечь. Надо сказать, теперь у жителей Адвеги будет куда больше поводов посудачить обо мне, особенно когда обнаружится, что я сбежала. Ведь убитого Антона нашли не где-то там, а у меня дома.

Про Рожкова же никто, к нашему с ним счастью, и слухом не слыхивал. И никто никак уж точно не узнает о том, что он имеет прямое отношение к этой страшной истории. Нет улик и нет свидетелей, так что дело с концом.

Мы подошли к железнодорожным путям. Эдуард Валентинович спустился по маленькой ржавой лесенке к рельсам, а затем подал мне руку. Оказавшись на путях, я огляделась в полутьме огромных, уходящих вдаль тоннелей. У стен и у перегородок пылились ветхие коробки, деревянные ящики, старое техническое оборудование глыбами нависало над неработающими терминалами. Где-то свистел затхлый ветер. Ух, и как же сыро здесь было…

Эти пути, на которые мы спустились, вели прямиком к гермодвери и уже давно не использовались. Мы с Рожковым так быстро шли по ним, что через десять минут у меня уже совсем сбилось дыхание, да и бок болел, сил моих не было как. Останавливаться было нельзя, но и бежать я уже была не в состоянии. Когда замедлила шаг, Эдуард Валентинович посмотрел на меня, выпучив глаза.

– Осталось совсем чуть-чуть, - прохрипел он мне, крепко сжимая мою ладонь в своей.
– Не отставай!…

И действительно, уже через минуту впереди я увидела очертания вагонов – зеленых, красных, синих. Где-то чернел уголь, где-то тяжёлыми насыпями лежал песок. Мы бежали вперёд, и я всё таращилась на эти вагоны, ощущая, как по лицу стекает солёный пот, и как кончики вымокших волос щекочут кожу лица.

Рожков резко остановился. Положив одну руку на стену, наклонился и теперь пытался отдышаться. Некоторое время мы молча стояли в промозглой свежести огромного тоннеля, переводя дыхание.

– Маша, - позвал меня Рожков.

Я обернулась. Карие глаза Эдуарда Валентиновича в здешней темноте казались чёрными. Он смотрел на меня, и по его взгляду я всё прекрасно понимала – пора прощаться.

Я выдохнула. Итак, через несколько минут я пойду наружу одна. Совсем одна. В животе всё сжалось в комочек, но я себя одернула. Хватит уже.

– Маша, - сосредоточенно глядя на меня, повторил Рожков.
– Слушай меня внимательно. Сейчас, когда выйдешь на поверхность, ты окажешься перед старым рабочим посёлком бывших торфоразработок. Тебе нельзя будет медлить. Пройдешь через поселок, и там за ним, увидишь автомобильную трассу. Она идёт по прямой через лес. Выйдешь на трассу, а там, где-то через три с половиной или четыре километра уже подойдёшь к Тверскому. Всё просто. Главное, иди по дороге и никуда не сворачивай. Город не так далеко, как кажется.
– Рожков вздохнул, в очередной раз вытирая вспотевший лоб рукавом светло-голубой спортивной кофты.
– Смотри, что дальше… В Тверском тебе нужно будет найти человека, хорошего наёмника, который сможет довести тебя до Москвы. Не вздумай путешествовать одна – погибнешь! Хоть сейчас… Сейчас тебе всё же придется идти до города в одиночку. Главное, помни то, что я тебе сказал: по прямой до Тверского. Будь очень внимательна, нигде не останавливайся и смотри в оба.
– Я покивала. Рожков покопался в карманах, доставая что-то оттуда и протягивая мне.
– Я дам тебе карту и кое-что ещё… Вот, смотри… У меня есть один Р-тюбик, возьми его себе. Я редко им пользуюсь, а тебе он куда нужнее, чем мне. И вот, ещё возьми мой пистолет… Дай Бог, чтобы он тебе не понадобился, Машенька. Но если ястровые или ещё какая напасть вдруг…. тогда без него тебе придется туго.

Приняв металлический тюбик с регенерирующей мазью и вслед за ним пистолет, я покивала. Я толком и не знала, как мне благодарить Эдуарда Валентиновича за всю его доброту и за всю его помощь, оказанную мне. Рожков уже два раза спасал меня от таких напастей, одна страшнее другой, и что тут скажешь?…

А теперь ещё и это… Там ведь на мёртвых землях без пистолета никак, а без Р-тюбика, который на дороге уж точно не валяется, и подавно.

– Днём тебе, конечно же, ещё будет нужна респираторная маска и очки, - тихо сказал Рожков, помогая мне надеть рюкзак, в который я только что убрала подаренные мне Эдуардом Валентиновичем вещи.
– По мёртвым землям лучше без них не путешествовать, особенно на дальние расстояния. К сожалению, я не успел ничего собрать тебе из обмундирования, но сейчас ночь, к тому же до Тверского всего четыре километра… Так что сейчас ты и так дойдёшь до города, без инвентаря… А там, в городе уже и сама сможешь найти всё необходимое…. Ну, вот и всё, Машка… Пора.

Я сжала пальцы рук в кулаки, пытаясь не разреветься. Как же тяжело мне было только от одной мысли, что через несколько минут я оставлю Эдуарда Валентиновича здесь одного, в этом змеином логове, а сама уйду на мёртвые земли – туда, где опасности для меня ни на йоту меньше, чем здесь.

Грудь вдруг защемило от боли. Меня затрясло. Закрыв рот испачканной в грязи рукой, я всмотрелась в такое бледное и уставшее лицо Рожкова.

– Простите меня, - прошептала я, сильнее сжимая его руку.
– Простите меня за всё, Эдуард Валентинович. Я даже не знаю, как мне Вас благодарить…

– Полно тебе, Машенька, полно, - потрепав меня за щеку, устало улыбнулся Рожков.
– Это тебе спасибо, за то, что ты есть.

Эдуард Валентинович обнял меня, крепко прижав к себе, затем по-отечески тепло поцеловал в лоб. Я опустила глаза, изо всех сил пытаясь сдержать подступающие слёзы. Выходило не очень. Я вздрогнула, когда внезапно из-за поворота на два пролета дальше от нас, послышался звук глухого удара, затем и возгласы. Это были парни из охраны, не иначе.

Рожков резко повернулся ко мне.