— Мистер Джекил, — сказал он, — для меня теперь всё кончилось. Двадцать лет бесплодных услуг пропали ни за что; я, моя жена и не родившийся ещё ребёнок — должны сделаться невольниками низкого злодея! Позвольте! Теперь моя очередь говорить. Я долго терпел, но всякому терпению бывают пределы. И вы, люди которые называете себя по преимуществу религиозными,— стараетесь защищать подобное тиранство! Вы защищаете грабительство, разбой, прелюбодеяние и все самые низкие пороки. Вы хуже самих грабителей, которые, по крайней мере, не стараются выставлять своих поступков в хорошем свете. Скажите об этом Тому Гордону, — скажите, что я буду защищать правду до последней минуты моей жизни! Теперь мне не на что надеяться и нечего терять! Пусть он помнит это... Некогда и Самсона обратили в предмет посмеяния, — выкололи ему глаза, — но он отомстил врагам своим, обрушив на них храмину, в которой они пировали. Берегитесь, говорю я!

В порыве этого сильного гнева было что-то страшное. Жилы на лбу Гарри натужились, губы покрылись мертвенною бледностью, глаза сверкали, как молния. Мистер Джекил испугался не на шутку.

— Наступит день, — продолжал Гарри, — когда все ваши злодеяния обрушатся на вас... Вспомните мои слова. В порыве негодования, Гарри говорил так громко, что Клейтон услышал его, вошёл в комнату и, остановившись позади Гарри, дотронулся до его плеча.

— Добрый друг мой, — сказал он, положив руку на плечо Гарри и устремив на него умоляющий взгляд, — перестань! ты сам не знаешь, что говоришь.

— Напротив, — сказал Гарри, — я знаю очень хорошо: и поверьте, что слова мои оправдаются.

Между тем позади Клейтона стоял уже другой свидетель — Том Гордон в дорожном платье, с пистолетами за поясом. Он поскакал почти вслед за Джекилом и прибыл в Канему, чтобы услышать часть неистовых восклицаний Гарри.

— Остановитесь! — сказал Том, выступая на средину комнаты, — предоставьте мне этого молодца! Ну, любезный, — сказал он, бросив на Гарри мрачный и злобный взгляд, — ты, кажется, не знал, что твой господин слушал твои речи? При последней встрече ты сказал, что я вовсе не твой господин; посмотрим, повторишь ли ты теперь эти слова! Ты успел упросить госпожу свою откупить Лизетту, чтоб устранить её от моего влияния. Скажи-ка теперь, кто её господин? Э! Ты видишь это? — сказал Том, подняв длинную гуттаперчевую трость, — этим я бью собак, когда они не знают своих мест. На колени, мерзавец! И сию минуту проси прощения за свою наглость, иначе я выбью из тебя дух.

— Перед младшим братом я не хочу становиться на колени, — сказал Гарри.

С неистовым проклятием Том Гордон бросился на Гарри и ударил его. Негодование Гарри вышло из пределов благоразумия. Потеряв всякую возможность владеть своими чувствами, он, в свою очередь, нанёс Тому такой сильный удар, от которого Том отлетел к противоположной стене. Вслед за тем Гарри с быстротой мысли, выпрыгнул в окно, спустился с кровли балкона на крыльцо, вскочил на лошадь Тома и молнией прилетел к дверям своего коттеджа. Лизетта стояла на крыльце и гладила бельё.

— Скорее, Лизетта, сюда! Ко мне! Том Гордон приехал! — говорил Гарри, подавая руку подбежавшей Лизетте...

И прежде, чем Том Гордон успел очнуться от удара, быстрый кровный конь, вихрем летевший по чаще кустарников, примчал беглецов к тому месту, где Гарри два раза уже встречался с Дрэдом. Дрэд и на этот раз стоял на том же месте.

— Давно бы так, — сказал он, когда Гарри и Лизетта спустились с коня. — Видение исполнилось: Господь сделает тебя вождём и повелителем народа!

— Однако поторопимся: времени терять нельзя, — заметил Гарри.

— Знаю, — сказал Дрэд, — идите за мной.

И перед закатом солнца Гарри и Лизетта уже были обитателями дикой крепости в центре "Проклятого Болота".

Трудно описать сцену, которая происходила в библиотеке, после побега Гарри, Том Гордон в течение нескольких минут оставался совершенно без чувств. Клейтон и мистер Джекил начинали даже бояться за его жизнь, так что последний из них, не зная, что делать для приведения Тома в чувство, чуть не вылил ему на лицо все содержание огромной чернильницы; — это средство было теперь так же кстати, как и наставления, которые за несколько минуть перед тем читал он Гарри. Клейтон, более обладавший благоразумием и хладнокровием, протянул руку, позвонил в колокольчик и приказал подать воды. Через несколько секунд Том, однако же, очнулся и с бешенством вскочил на ноги.

— Где этот бездельник? — вскричал он и разразился бранью, которая заставила мистера Джекила расправить воротнички; а это обстоятельство служило у него приступом к небольшому увещанию.

— Молодой мой друг, — начал он.

— Убирайтесь вы к чёрту со своими молодыми друзьями... Где Гарри, я спрашиваю...

— Он убежал, — сказал Клейтон спокойно.

— Выпрыгнул в окно, — прибавил мистер Джекил.

— Чёрт возьми! Почему же вы его не удержали! — вскричал Том, приходя в бешенство.

— Если этот вопрос относится ко мне, — сказал Клейтон, — то я не вмешиваюсь в ваши семейные дела.

— Вы вмешивались в них больше, чем бы следовало; — но теперь этого не будет, — грубо сказал Том. — Впрочем, теперь не время объясняться; — за этим бездельником надобно послать погоню! Он воображает, что убежит от меня... ха! ха! Посмотрим! Я покажу всем на нём такой пример, которого долго не забудут!

С этими словами он сильно позвонил.

— Джим! Ты видел, как Гарри взял мою лошадь и уехал?