– Пойдёмте, Сао, – тряхнула тёмными кудряшками Тин-Тин. Очень неохота мне было отрывать недвижимость от стула и уходить со светлой натопленной кухни в переплетения коридоров, но перспектива столкнуться ночью с неведомым голодным Смайликом тоже как-то не грела…

Чётко ощущая место ушиба всей спиной о газон, я вслед за Тин-Тин двинулся вглубь здания меж островками слабого света от единичных лампочек. В коридоре пахло мокрыми тряпками, нашими пельменями и засорившейся века назад канализацией.

– Можете не разуваться, – Тин-Тин открыла выкрашенную жуткой синей краской дверь с номером 238. – Если хотите умыться, я вам покажу, где у нас душ.

– Дда, не хочу показаться чересчур гламурным, но после валяния по мокрой земле мне бы очень хотелось вымыть голову…

– Щас, погодите, – Тин-Тин скрылась в одной из двух комнат, что-то шумно там уронила, чертыхнулась шёпотом и появилась с полотенцем и большой розовой простынёй. – Извините, халата у меня на вас нету, и даже не знаю, у кого можно взять попользоваться…

– Ничего-ничего, – бодро утешил я, с неким первобытным ужасом косясь на простыночку.

– В моём положении грех жаловаться и на это…

Тин-Тин серьёзно кивнула и, пройдя через квадратный тамбур, вывела меня на лестницу.

По памяти больно резанул стылый голубоватый свет галогеновых ламп над провалами заплаканных окон, и я невольно поёжился. Скользнул взглядом по сторонам: закрытые двустворчатые двери, поражающие воображение своим салатовым цветом, вход на какую-то заброшенную тёмную кухню, и собственно душ. Обитая последние семь лет в квартирке с мечтой идиота – розовой джакузи – я счастливо подзабыл, как выглядит умывальня в общежитии. Сейчас расползающаяся под ногами кафельная плитка, ржавые насквозь трубы и запах гнили живо напомнили мне те годы далёкие, годы чудесные, когда милый и наивный Седар приехал покорять Антинель своей нулевицкой гениальностью…

– Можешь меня не ждать, обратную дорогу в комнату я способен найти сам, – вынырнув из воспоминаний, сказал я Тин-Тин.

– Хорошо, тогда я не буду выключать по дороге свет, – кивнула девочка. Я заметил, что после нашего похода в магазин Тин-Тин замкнулась в себе и серьезно над чем-то размышляет. Немного помолчав, она убрала прядку за ухо и добавила, – и ещё кое-что. Когда вы пойдёте в комнату, что бы вы ни услышали, Сао, не оборачивайтесь. Видите, здесь уже галогенки? Они, конечно, наши, без озона. Но тем не менее, там за стенкой – второй подъезд здания. Так что ни в коем случае не оборачивайтесь. Вы обещаете мне?

– Э… да, – я кивнул. В этом Никеле я даже не собирался, даже в мыслях у меня не было отмахнуться от советов Тин-Тин, Анияки и Шэгги.

Даже если ты дипломированный физик-нулевик, проживший (выживший) в Антинеле целых десять лет, это не значит, что ты умнее всех и во всём способен разобраться самостоятельно.

Тин-Тин тоже кивнула и ушла наискосок через полутёмный холл – под высоким потолком металось эхо от стука каблуков по дощатому полу.

Закрыв дверь на монументальную щеколду, наводящую на мысли о святой Инквизиции, я покидал одежду на хромоногий табурет, пустил воду и с некоторым брезгливым содроганием полез под душ, стараясь не касаться кафельных стенок кабинки. Найденная там же мыльница с аморфным белёсым куском внутри была отвергнута мною с презрением. Ероша густые волосы и обоняя сложносочинённым аромат местной водопроводной водицы, я размышлял о том, что буду делать завтра. Ну, что позавтракаю, это очевидно. А потом у меня есть два диаметрально противоположных пути: либо позвонить в Антинель, в диспетчерскую, и попросить помощи, либо полезть исследовать второй подъезд… и сломать себе мозги… если не сгинуть без вести.

Цок… – я рассеянно прислушался и вдруг обмер, поняв, что слышу. Цок-цок-цок, – стучали чьи-то каблуки по гранитным ступенькам лестницы, по ту сторону двери. «Ты, однако, паникёр, Сао… – я нервно пустил горячую воду посильнее, пытаясь согреться от продравшего меня озноба. – Мало ли тут народа по общаге вечером ходит? Это как раз таки наоборот, очень странно, что в том крыле всего трое детей и кошка, хотя комнат там не меньше тридцати… И вообще, такая щеколда даже нашему генералу Рейнборну не по зубам, её можно только тягачом оторвать, и…»

В этот момент дверь с той стороны весьма ощутимо дёрнули.

– Занято, скоро выйду! – каркнул я не своим голосом, торопливо вымывая местную грязьку из шевелюры. Молчание. Тишина. Цок, цок, цок… Вдалеке щёлкнул выключатель, и шаги стихли.

Переводя дыхание и ругая себя на все корки, я быстренько вытерся. Полотенце накрутил на голову, сам завернулся в простыню, криво засунул ноги в туфли с расстёгнутыми пряжками и потихоньку пошлёпал на выход, сунув одежду подмышку.

Открывшаяся дверь принесла мне пренеприятный сюрприз: неведомая сволочь, шоркавшаяся под дверью, погасила свет на лестнице и в тамбуре! Сейчас просторная площадка освещалась лишь клином света из заброшенной кухни, где жгли воздух яркие, белые ртутные лампы, и где раздражённо шипел на электроплите закипающий чайник.

«Странно, – рассеянно подумал я, – в крыле у Тин-Тин сотоварищи газовые плиты... – взгляд скользил по стенам, не находя выключателя. – Тоже мне, уходя, гасите всех… поймал бы этого гада, что тут экономит электроэнергию, он бы у меня по всей лестнице свои зубы собирал… Ладно, и так дойду, в принципе, вижу я в темноте хорошо, да и недалеко тут…». Ещё раз зыркнув по сторонам, я двинулся наискосок через тёмный тамбур вслед за собственной тенью.

Цок… – щёлкнул чей-то острый каблук по гранитным ступенькам.