– Понятно… – на самом деле, всё было очень непонятно, но я был благодарен Майло хотя бы за это объяснение насчёт подозрительной красной лампочки, правил выживания на этом Заднем Дворе, и второго подъезда, чтобы ему сгинуть в бездне!

– О, скоро семь! Свет в коридорах дадут, – глянув на наручные часы, обрадовался Майло.

– Щас пойдём в обратку через центральную лестницу. Я спать хочу так, что просто вешаюсь. Вот только съем что-нибудь и сразу же лягу. Где-то у меня в заначке были сухарики, если их, конечно, Тин-Тин не взяла… попользоваться.

– Ты не наелся? – удивился я. – А на кухню нашу ты не заходил?

– Заходил, конечно. Хоть темно, как у чернявки в желудке, но пришлось навестить родной пищеблок, вещи бросить и подтопить чуток. Эти ж лахудры ни за что не встанут дров подкинуть, только и умеют, что плакаты всякие рисовать… с требованиями!

– Мы там тебе пельменей в кастрюле оставили, и ещё разных сладостей, – начал было я, но Смайлик энергично меня перебил:

– Ну да, я всё съел! Это вы принесли? Спасибо, такая вкуснятина была.

– И ты что, всё ещё голоден?..

– Да нет, – сосредоточенно прислушавшись к себе, отозвался Майло. – До обеда, если сухарики ещё живы, продержусь, и высплюсь заодно. Потом придётся вставать и что-то придумывать. Ну ладно, пойдёмте, уже семь, ща люди встанут. Хватит тут маячить… в розовой простынке, которую Тин-Тин как-то взяла напрокат у соседей с 9 этажа... лет пять назад. Без их ведома…

====== 4. Шаг назад ======

– …И метит в директорское кресло. Выпотрошит генерала, как овчарка плюшевого медведя, а остальные – это так, грязь под ногами.

– Конечно, конечно, а что ты ждала от этой леди сво, мне Линда так сразу и сказала: народ, эту стерву не остановить даже окопами и колючей проволокой…

Я чуть повернула голову, зыркнув через плечо, и в районе кофеварки сразу же стало тихо и пусто, как после атомной войны. Это вот то, что называется – встала не с той ноги. Причём почему-то на свою пудреницу, валявшуюся на коврике у постели. Ума не приложу, как она там очутилась. В общем, вид мелкого зеркального крошева в пудре настроения не поднял. Выйдя на кухню, залитую безумным розовым мартовским солнцем, я обнаружила, что:

а) апельсинового сока на донышке, б) от вида мюсли меня тошнит, в) а почему это меня вообще тошнит утром?!

Вяло жуя вчерашний бутербродец и созерцая немытые чашки, я решила не утруждать себя приготовлением завтрака и выпить кофе у кофеварки. После чего и выслушала там за стаканчиком утреннего эспрессо все полуцензурные домыслы двух лаборанток из седьмого по поводу моей скромной особы. Одновременно морщась и слегка улыбаясь, я метнула смятый стаканчик в мусорку и поплелась в сторону родимой онкологички. Нежелание мыть чашки загнало меня аж в первый корпус (двадцать минут до работы, сорок до квартиры), но, как известно, для бешеной Оркильи это не крюк. Особливо если она встала не с той ноги, да ещё и … упс!

Левый каблук цепляет металлический порожек, и я с грохотом падаю на оба колена, попутно обломав пару ногтей о стену в попытке предотвратить падение. Дьявол, вот это невезуха! Тихо встаю и отползаю к двери во флигелёк в попытке оценить ущерб. Колени сбиты в кровь. Чулки годятся только в мусорку. Каблук так и остался торчать в треклятом порожке. Ногтей не видно, но и искать их, собственно, как-то не хочется… В довершение всех прелестей жизни, боковой разрез на юбке от моих па ушёл далеко вверх. И теперь любой антинелец, взглянув на меня, сможет узнать, что доктор Оркилья носит алое кружевное бельё Incanto…

Пока на горизонте никто не нарисовался, я нервно шмыгнула во флигель и поднялась на пол-этажа вверх, к грязной чердачной двери с надписью мелом: «Ничего интересного тут нет». Какое-то время я сдержанно матюгалась, стянув чулки и промокая платком ссадины. Потом в голове у меня щёлкнуло, я обернулась и ещё раз внимательно посмотрела на дверь. Кажется, я не ударялась головой, когда падала, и вообще во всех отношениях абсолютно нормальный человек. Тогда тем более нелепой казалась эта надпись и тот факт, что вывела её тут рука директора Антинеля – уж я-то его почерк знала получше других!

«Когда ты говоришь «нет», любимый, это всегда значит что-то иное, потустороннее, с налётом инея. Вот только кому ты сейчас это сказал: мне или?..» – подумала я, с умеренным интересом попутно размышляя: надеть туфли и потом хромать, или оторвать второй каблук, сделав из обуви эксклюзивные чешки. А потом, сообразно женской логике, вообще свесилась в пыльный сумрак лестничного пролёта и отправила искалеченные босоножки полетать. Всё равно вниз идти…

Ну да, это выход: пройти по флигелю до торцевой двери, а там очень-очень быстро шмыгнуть в третий корпус, где живут девочки-сакилчи. Уж они-то в паре туфлей мне не откажут…