– Да нет, – к искреннему и глубочайшему разочарованию Бониты, отозвался Камилло.

– Я, прости, тебя не слушал… – Поль в досаде аж скрипнул зубами, и уже собрался обиженно надуться, словно вомпа на солончак. Но Диксон, не отрывая от меркаторской карты взгляда, чуть подёргал его за рукав и встревоженно позвал:

– Я не слушал, потому что смотри, что нашёл. Вот здесь, глянь…

Бонита поглядел. Потом поглядел ещё раз, в надежде, что сначала ему просто померещилось.

– Это ведь карта земель клина, насколько я разумею? – продолжил Камилло меж тем. Бонита инстинктивно потряс головой, что можно было расценивать как согласие. – Ну да, вот он, узкий треугольник Некоузья: здесь Край Мира, куда ходит Ленточкин трамвай, и военная застава, а вот сюда, в острый угол, мы едем… Так почему же на этой меркаторской карте имеется Антинель?..

– Очень хороший вопрос, мухняшка, – Бонита круто развернулся на каблуках, глядя в сторону трамвайной остановки. Слада, поджидая их у начала бульвара, неторопливо обходила по бортику пустой фонтан, держа руки в карманах.

– Вот только ответы на него все, как один, плохие…

– Вот-вот, – Камилло нахмурился, потом пробежал по карте взглядом, что-то выискивая.

– Хорошо хоть, Льчевска тут нет… видимо, дожи ещё обдумывают предложение Элен Ливали о распространении уз в городе. Как только отказала защита в Кронверке, она к ним просочилась и стала пропагандировать прелести жизни с лёгким электричеством...

– Так ты думаешь, Антинель возник на карте, потому что он под узами, и теперь привязан ими к Некоузскому клину? – Поль с живым интересом посмотрел на Диксона: его авторитет, начиная со вчерашней склоки в кафе, вырос в личном рейтинге Бониты раз в десять, если не больше. От мухняшки толку было куда больше, нежели от нервического и суетливого Леонарчика. Поль был уверен, что и в Кирпичное его можно брать безо всяких сомнений: свой человек, не подведёт.

– Да... Где-то с месяц назад, когда мы с Рыжиком вернулись из Берёзников, он должен был уехать в Антинель до следующих выходных. Но тем же вечером позвонил этот его ужасный Дьен Садерьер и заявил, что в Антинеле происходит какая-то неучтённая и непонятная ерунда, и что Рыжику туда категорически нельзя возвращаться. Видимо, в роли этой самой неучтённой и непонятной ерунды и выступили узы… – Диксон поёжился.

– Хе, нихреновая такая ерунда, – хмыкнул Поль, с некоторой претензией таращась на надпись «Антинель», мерцавшую в переплетении сетей дорог и трамвайных рельс на карте, где-то возле Никеля и Бараков. – Оп-па, а это ещё чего такое?

– Где? – сунулся ему через плечо Диксон. Поль помахал краем своего клетчатого шарфика на населённый пункт «Новые Черёмушки», расположенный тоже рядом с Бараками.

– А, я их знаю. Там пустырь с сорной травой и один новый дом торчит, как не пришей рукав… кобыле, – Камилло в последний момент вспомнил, что он интеллигентный, милый и всё такое. Тухлые враки – некоторые факты из своей юности Диксон не осмелился открыть даже Рыжику, потому что боялся его испортить… Пошевелив усами, Камилло подытожил:

– Ты просто давно тут не был, понастроили нового…

– Ни фига, – Бонита замотал головой. – Это по другой трамвайной ветке. Пустырь с одинокой новостройкой – это просто Черёмушки, он относится к Центральному району клина. Вот он, сразу перед Вокзалом, – Полев палец со слегка обкусанным ногтём уверенно ткнул в нужную точку на карте. – А эта непонятка вон где, чуть ли не на Заднем Дворе… Щас мы Сладу спросим, она у нас умная. Слада-а-а-а!!!

От Бонитиного трубного воя а-ля «водопроводные трубы в довоенной общаге» бедная Слада едва не сверзилась в фонтан, в последний момент удержав равновесие. Дробный перестук острых каблучков, секунда – и взъерошенная девушка, тяжело дыша, стоит рядом с паникой в глазах.

– Вот Слада, – изрёк Поль, закладывая руки за спину и легкомысленно игнорируя тот факт, что испуг и тревога на личике Слады стремительно превращаются в качественную злость по мере осознания того, что ничего ужасного не случилось, – скажи-ка мне…

Слада сказала. Да так витиевато и цветисто, что Бонита аж поперхнулся своим вопросом, а Камилло уважительно присвистнул, почесав усы. Пожалуй, даже он не сумел бы объединить в одном предложении ручной стоп-кран, гильдейский флаг, волосатые яйца, галлон ртути, шило в чьей-то заднице, маму всех нефтяных коров, сосновые ветки и девичью честь Поля.

– Не, ну я просто спросить хотел… – робко и пришибленно отозвался Бонита, когда отгремела гроза, и слегка передёрнулся, поскольку обладал довольно живым воображением.

– Вот теперь спрашивай! – выдохнув, торжественно изрекла Слада и поправила свой беретик, сползший ей во время гневной тирады на один глаз. Тоже посмотрела на карту-паутину.

– Новые Черёмушки, – определила она слёту, пока Поль ещё пытался заново сформулировать свой вопрос, вылетевший у него от потрясения из головы. – Новые Черёмушки и Антинель. Это, господа, две большие и разные разницы…

– Кто бы мог подумать! Ну надо же! – восторгся Бонита, всплеснув руками. Слада посмотрела на него и взяла обоих под руки:

– Пойдёмте в трамвай, а то Аанна сегодня нервничает, с неё станется и без нас уехать… Я имела в виду, что на карте эти два населённых пункта возникли по разным причинам. Не скажу ничего определённого насчёт Антинеля, но Новые Черёмушки… Знаете, в чём особенность Некоуза?..

– Знаю. Причем этих особенностей столько, что я могу до следующей Перемены перечислять их и ни разу не повториться, – кивнул Поль с усмешкой.